В 1933 г., после прихода в Германии к власти Гитлера, положение Габера в корне изменилось. 7 апреля 1933 г. был опубликован закон «о восстановлении профессионального чиновничества», «арийский параграф»[257] которого гласил: «чиновники неарийского происхождения подлежат увольнению на пенсию; если же они имеют почетное звание, то лишаются его»[258].
Нацисты сразу же напомнили Габеру его еврейское происхождение. Тот факт, что Габер после крещения стал христианином, не имел для нацистов никакого значения: их антисемитизм был расовым. Евреем объявлялся тот, в чьих жилах текла еврейская кровь. Как писал английский ученый Дж. Э. Коутс, «великий немецкий химик, солдат и патриот стал просто евреем Габером»[259].
В апреле 1933 г. Габеру было предписано уволить всех своих сотрудников-евреев; но ему, ввиду личных заслуг перед Германией, разрешалось пока остаться: 1-й подпункт «арийского параграфа» закона «о восстановлении профессионального чиновничества» не распространялся на тех «неарийцев», которые «состояли на службе до 1 августа 1914 г. или воевали на фронте во время мировой войны на стороне немецкого народа и его союзников»[260]. Более того, Габеру даже обещали увеличить государственное финансирование военных исследований.
В ответ Габер написал заявление об отставке: «За более чем 40-летнюю службу я подбирал своих сотрудников по их интеллектуальному развитию и характеру, а не на основании происхождения их бабушек. Я не желаю в последние годы моей жизни изменять этому принципу»[261]. 30 апреля 1933 г. его отставка была принята.
Великий физик Макс Планк вспоминал: «После захвата власти Гитлером я должен был как президент Общества кайзера Вильгельма засвидетельствовать свое почтение фюреру. Я считал, что должен использовать это обстоятельство, чтобы замолвить слово за моего коллегу, еврея Фрица Габера». Все попытки Планка прибегнуть к разумным доводам разбились о стену непонимания. Гитлер не стал отвечать, перешел к общим фразам и, наконец, заключил: «Говорят, у меня иногда бывает нервная слабость. Это заблуждение. У меня нервы как сталь». При этом Гитлер вцепился в собственные колени, начал говорить все быстрее и так бушевать, что Планку не оставалось ничего иного, как замолчать и проститься[262].
В мае 1933 г. Габер вместе со своим ассистентом Джозефом Вайсом навсегда покинул Германию и направился в Англию. «В Германии я был больше, чем высокопоставленный военный и больше, чем директор в промышленности. Я был основатель мощной промышленности. Моя работа устлала путь к колоссальному развитию немецкой промышленности и армии. Все двери были передо мной открыты», – говорил он своему британскому другу и коллеге-химику, одному из лидеров сионизма Хаиму Вейцману (в 1949 г. Вейцман стал первым президентом государства Израиль)[263].
В течение 4 месяцев Габер работал в Кембриджском университете. Британские ученые бойкотировали Габера из-за участия в разработке германского химического оружия. Великий английский физик Эрнст Резерфорд принципиально не подавал ему руки.
Хаим Вейцман предложил Габеру должность директора Научно-исследовательского института им. Д. Зифа (ныне Институт им. X. Вейцмана) в Реховоте, на территории британского мандата в Палестине. Габер принял это предложение и направился на Ближний Восток. Но добраться до Святой Земли ему не удалось: 29 января 1934 г. Габер умер в Швейцарии, в отеле Базеля, на пути в Палестину. «Я был немцем в такой мере, что только сейчас почувствовал всю силу этого ощущения… Я жил слишком долго», – этими словами он закончил свое последнее письмо[264]. Габеру было 65 лет.
Газеты гитлеровской Германии не напечатали ни одной строчки о смерти Габера. Но были в Германии люди, осмелившиеся сказать о Габере доброе слово. Макс фон Лауэ, один из самых смелых и независимых немецких ученых, лауреат Нобелевской премии по физике, с риском для жизни сопротивлялся нацистской политике в отношении евреев-ученых. Когда Габер попал в трагическое положение, Лауэ всеми силами поддерживал его. В феврале 1934 г. в журнале по естественным наукам Лауэ опубликовал некролог памяти Габера: «Габер войдет в историю как гениальный изобретатель способа, который лежит в основе технического получения азота из атмосферы, как человек, который таким способом извлекал хлеб из воздуха и добился успеха на службе своей родине и всему человечеству… Его сердце билось для Германии: не было человека, который бы так помог этой стране защитить и накормить ее детей во время самого большого бедствия»[265].
29 января 1935 г. члены Общества им. кайзера Вильгельма решили организовать заседание, посвященное памяти Габера. Немедленно последовал запрет официальных властей, а Союз немецких химиков, лояльный нацистам, призвал своих членов игнорировать заседание. Но все же, благодаря усилиям Макса Планка, заседание состоялось. В нем приняли участие более 500 коллег, друзей и учеников Габера.
Габер, любивший поэзию Гёте, вполне мог сравнить себя с Фаустом, продавшим душу дьяволу. Трагедия Габера, в которой он был и актером и автором, была, как сказал его многолетний друг Альберт Эйнштейн, трагедией немецкого еврея, его неразделенной любви к Родине, которая отвергла его.
Рудольф Рёсслер
Журналист и издатель Рудольф Рёсслер занимает особое место в истории Сопротивления евреев диктатуре Гитлера[266]. Когда начались преследования евреев нацистами, Рудольф Рёсслер эмигрировал из Германии в Швейцарию. В швейцарском Люцерне он стал таинственным «Люци» – легендарным советским разведчиком-антифашистом. Германские источники чрезвычайно ценной разведывательной информации Рёсслера остаются нераскрытыми до сих пор; неизвестен и способ передачи сведений для «Люци», которые весьма оперативно поступали из Германии в Швейцарию.
Резидент советской военной разведки в Швейцарии венгерский еврей Шандор Радо («Дора»), который, впрочем, никогда лично не встречался со своим лучшим агентом, считал, что «разведывательная деятельность Рёсслера-Люци и его единомышленников должна оцениваться только однозначно: все они были истинными патриотами, стойкими борцами против черных сил фашизма и войны. Они желали видеть свою Германию не очагом дикого мракобесия и кровавых распрей, а страной свободы и прогресса, живущей в мире с другими народами»[267].
О Рёсслере на Западе вышли десятки книг; одна из них называлась «Человек, который выиграл Вторую мировую войну». Британский разведчик Л. Фараго считал Рёсслера лучшим советским агентом в Европе. Американский исследователь Буранелли называл его «важнейшим источником информации о германском вермахте»[268].
Высокую оценку Рёсслеру давал Аллен Даллес, руководитель действовавшей во время Второй мировой войны в Швейцарии резидентуры Управления стратегических служб США: «Если бы у меня была пара таких агентов (как Рёсслер. –
Радист резидентуры Александр Фут рассказывал о Рёсслере: «“Люци”… держал в своих руках нити, которые тянулись в Германию – во все три главных штаба немецких вооруженных сил, а также могли обеспечить – и беспечивали – получение информации из других нацистских учреждений… Каждый, кто участвовал в руководстве боевыми операциями на уровне генерального штаба, поймет, чего стоит возможность точно нанести на карту флажки, положение войск противника и, следовательно, соответствующим образом планировать диспозицию собственных сил… “Люди” часто предоставлял Москве такую возможность и внес неоценимый вклад в выработку стратегии Красной Армии и в окончательный разгром вермахта»[270].
Внешне «Люци» не подходил под созданный авторами шпионских романов и детективных фильмов стереотип разведчика. «Рёсслер походил скорей на витающего в облаках литератора, а не на холодного расчетливого агента. Он был и до сих пор остается для меня самой большой психологической загадкой. Как этот человек попал в разведку?.. Он был типичным немецким мечтателем», – писал историк и бывший офицер отдела пропаганды Верховного командования вермахта Вильгельм фон Шрамм, знавший Рёсслера с 20-х годов[271].
Ханс Хауземан из Санкт-Галлена, во время войны возглавлявший секретный филиал швейцарской разведки «Бюро Ха», полагал, что «Рёсслер не соответствовал типичным представлениям о шпионе… Было бы совершенно неверно сравнивать Рёсслера с Зорге (речь идет о легендарном советском разведчике Рихарде Зорге. –
Российский писатель и историк разведки Т.К. Гладков писал: «Будучи активным борцом с германским нацизмом, Рёсслер стал уникальным разведчиком-одиночкой, работавшим не на какую-то конкретную страну, а на любую, которая, по его представлениям, всегда трезвым и обоснованным, могла стать жертвой агрессии или находилась в состоянии войны с Третьим рейхом. Второго такого примера история мировой разведки не знает»[273].