– Он болен, почтенный. – Я чуть отодвинулся, чтобы не потерять сознание от вони, исходившей изо рта Чандана. – Холод в горах пощадил меня, но его лишил последних сил. Мы шли от самой Моту-Саэры и…

– Зачем ты врешь мне, северянин? – Чандан вдруг протянул руку и впился мне в запястье острыми желтоватыми ногтями. – Южные дороги далеко отсюда, а другого пути из земель лана Ледяного Копья не существует!

– Многие говорят так, почтенный, – усмехнулся я, освобождаясь из хватки. – Мы с Меруканом прошли через горный перевал.

– Ты врешь! – снова зашипел Чандан. – Никому из смертных…

– Следи за языком, старик! Ты уже назвал меня лгуном дважды – и третий будет последним!

Ярл Виглаф показался наружу лишь на мгновение – но его хватило, чтобы вся ветхая хижина вздрогнула, пламя свечи в руках Чандана затрепетало, а сам он отшатнулся и плюхнулся на костлявую задницу. Даже Мерукан, уже не раз видевший меня Владыкой-Кшатрием, дернулся и натянул одеяло до самого носа.

– Непросто поверить, что ты сказал мне правду… – Чандан с кряхтением поднялся и снова уселся на корточки, водя свечой из стороны в сторону. – Непросто, северянин. Но Чандану случалось видеть то, что видели немногие… Ты крепок, и воля твоя сильна. Обычно Хозяин гор не щадит тех, кто заходит в его владения без позволения, но древние легенды говорят, что он покровительствует могучим воинам и храбрецам…

– Хозяин гор? – Мерукан заерзал под одялом. – Уж не тот ли это огромный косматый ракшас, которому ты помог выбраться из-под камней?

– Ты сам видел Хозяина гор, почтенный? – тут же спросил я. – Ты знаешь, где он живет и как выглядит?

– Немногие видели его и остались в живых, северянин. – Чандан продемонстрировал беззубую улыбку. – А те, что остались – лишились разума. Могущество Хозяина гор велико, и ему подвластен любой облик. Видел ли ты камни, северянин? Видел ли ты деревья на склонах скал?

И почему местные так любят эти словесные выкрутасы? Если бы Чандан повстречал в горах гигантского медведя, он наверняка умер бы от страха… или наделал бы прямо в штаны.

– Я видел зверя. Настолько большого, что он без труда проглотил бы меня, будь на то его воля, – отозвался я. – Настолько могучего, что сами скалы содрогались от его рева.

– Есть одно древнее сказание, северянин. – Чандан подполз чуть ближе и заглянул мне в лицо. – О воителе, который встретил в этих горах могучего зверя и вступил с ним в схватку. Они сражались три дня и три ночи – и ни один не мог взять верх. И тогда зверь склонился перед человеком и наделил особым даром – обращаться в могучего хищника, чья шкура прочнее любой чарайны, когти тверже камня, а сил столь велика, что даже скалы не устоят…

– И ты думаешь, что это правда? – Мерукан по пояс высунулся из-под одеяла. – Хочешь сказать, тот зверь все еще живет где-то в горах и все так же…

– Нет, глупец! – Чандан захихикал и затрясся, будто его бил озноб. – Видимо, болезнь забрала у тебя разум, если ты поверил в старые сказки. Люди не превращаются в зверей, а звери – в людей!

– Тогда зачем ты рассказал нам эту историю, почтенный? – проворчал я. – Мой друг устал и замерз – не лучше ли ему согреться и отдохнуть вместо того, чтобы слушать легенды, от которых нет никакого толку?

Чандан недобро зыркнул на меня единственным глазом, но ничего не ответил. Вместо этого он отвернулся и принялся копошиться где-то в углу, а потом запалил от свечи крохотный очаг и вскоре протянул Мерукану дымящуюся кружку, вырезанную из дерева.

– Держи, – сказал он. – Травы, которые растут у подножья гор, прогонят любую болезнь.

– Я что, должен это пить? – Мерукан жалобно посмотрел на меня. – А если…

– Думаешь, я хочу тебя отравить, болван? Вот, смотри. – Чандан поднес кружку к губам и сам сделал пару глотков. – Я не желаю вам зла, хоть вы и пришли без спроса.