Уровень Чусовой в половодье поднимался выше меженного метра на четыре, а то и больше. В узком извилистом русле среди каменных теснин мчался разъяренный. клокочущий поток. Он подхватывал барки и нес их на себе, словно щепки.

— Вода у нас ярая, весной — страшенная, — говорят тут.

— Кто на Чусовой не бывал, тот бога не видал!

— На Чусовой — прощайся с родней!

В среднем гибла каждая десятая барка.

Наибольшую опасность представляли те повороты реки, где лобастые береговые скалы, словно нарочно, были выдвинуты на самую середину и без того узкого русла.

Эти скалы получили название бойцов.

Они отбрасывали сильную, вспененную струю к противоположному берегу.

II в этом лютом водовороте надо было управлять баркой.

На одно барочное весло — поносную — ставили до сорока человек.

Чтоб хоть как-нибудь уменьшить силу удара барки оскалы, в наиболее опасных местах сооружались заплавни — своего рода буфера, состоящие из системы толстых бревен. При ударе заплавни обычно приходили в негодность, зато барка, случалось, избегала роковой участи.

Потом стали пользоваться так называемыми лотами — тяжелыми чугунными болванками на крепких цепях. Лот работал как своеобразный тормоз: волочась по дну, он значительно снижал скорость барки.

Самой большой из верхних пристаней была Каменка.

Проезжая мимо деревни Каменки, а это всего в девяти километрах от Слободы, мало кто из туристов, еще не войдя во вкус путешествия, останавливается, чтобы подняться к заброшенному, полуразвалившемуся двух, этажному зданию. Здесь во времена Мамина-Сибиряка помещалась караванная контора компании «Нептун* куда захаживал писатель, перед тем как отправиться на барке с Савоськой…

Путь от Каменки до Перми занимал со всякого рода остановками около недели.