— Мертвяк убежал.

— А от меня вы что хотите? — спросил он не сразу, потратив время на то, чтобы подобрать челюсть.

— Ну, там кое-кто с цветочками начудил… — я решила не углубляться в подробности, сам увидит. — Да и ты у нас умеешь находить язык со всякими юродивыми и больными.

Ант прославился за свои несколько лет учебы тем, что после разговора с ним даже самые буйные персонажи сразу утихали. Пьяные в стельку, просто сумасшедшие, мучающиеся от зверских болей — всем легчало, всем становились спокойнее.

— А мертвые-то тут причем? — совсем уже жалко буркнул он.

Отвечать смысла не было, все равно мы уже почти пришли.

Тара ждала нас на том же месте, где мы с ней встретились этим утром. Выглядела она предельно спокойно, и это пугало.

Чуть впереди зияла яма, из которой наш беглец вылез. Визгов ниоткуда не доносилось, но тут еще не понятно, хорошо это или ужасно. Ант внимательно осмотрел сцену, где развернулись действия, попеременно меняясь в лице. Мы с Тарой тоже времени не теряли, переглядываясь и пытаясь передать свои мысли мимикой. На секунду у Тары проскочило отчаяние на лице и у меня от сердца отлегло. Значит, еще в своем уме.

— Просто так он бы не вылез, — начал размышлять вслух Ант. Он часто так делал, когда пытался решить особо сложные головоломки. — Даже когда их ничего не сдерживает, мертвые предпочитают свой покой нашей земной метушне. Значит, его что-то терзает. Ему просто нужно помочь.

— А можно помочь ему как-нибудь издалека? — вырвалось у меня.

— Молча радуйся, что не тебе сейчас пытаться лечить мертвого, — рявкнул Ант в ответ. Всё, он уже полностью погрузился в работу.

Бойкого неживого пациента я ловила на пару с Тарой. Успех мероприятия это еще ничуть не гарантировало — мертвые были абсолютно непредсказуемыми и очень не радовались, когда к ним тянули свои руки всякие девицы. Наш подопечный успел слегка подгнить за время своей смерти, поэтому языком ворочать уже не мог. Вместо ругательств — отборного мата, я не сомневалась, — он только злобно щелкал челюстями, увертывая по кладбищу. Иногда, нечистое отродье, делал неожиданные выпады. Тогда роли менялись и ручонки тянулись уже к нам.

Времени прошло много. По ощущениям — вечность, и не одна. Чрезмерно активного мертвяка с одной стороны держала Тара, с другой я. Он, видать, тоже устал и дергался не слишком резво, скорее ради приличия. Ант что-то там крутил у себя в руках, потом обтирал одну ладонь о другую, согревая. Медленно подошел к нам и приложил к нашему мертвому ладони на грудь. Потом плавно начал вести руки к животу. Тельце-то успело подразложиться. Меня уже мутило к этому моменту и от аромата, и от вида. Главный герой действа затрепыхался, как бабочка, пойманная на зелье.

Потом Ант что-то нащупал и принялся что-то делать. Подробнее сказать никак — в целительстве, даже таком извращенном, я с треском провалилась. А наш временный подопечный только активнее и активнее оказывал сопротивление.

Удерживать его на удовольствие походило мало. Струпья и выпадающие волосы сыпались; куски подгнивающей кожи, в некоторых местах превратившейся в жижу, оставались в руках.

Наша жертва в последний раз отчаянно встрепенулась, вырвалась и поползла обратно к своей могиле. Он даже принял свой нормальный трупный облик, стремительно догнивая на ходу. Даже сам спрыгнул и аккуратно закрыл крышечку гроба. Я бы уже подумала, что он такой экзекуции испугался, и решил подальше от таких учеников удрать. Но, радостно повернувшись к Анту, заметила, что руки у него покрыты свежей кровью.

— Откуда? — пораженно подала голос Тара. — У него же крови уже не должно…

— У него сердце не умерло. Все тело отказало, мозг отмер, а сердце ни в какую. Держало, как привязка к нашему миру. Уйти, бедняга, не мог.

— Руки целителя всегда в крови, — протянула я и сама себе удивилась. Слова мои, а мысль выпорхнула из ниоткуда, как чужая.

— Я — не целитель! — с расстановкой рявкнул Ант.