Ричард вступил в разговор, заговорив привычным наставительным тоном Бога-Отца:

– Мясо большинства пойманных птиц пропадает зря. Стивену незачем ловить их, чтобы накормить Тобиаса. Ему достаточно только собирать выброшенные тушки. Видишь ли, многие островитяне съедают лишь яйца, найденные в животе самок, а остальное выбрасывают.

– Ах, вот оно что! – Китти смущенно потупилась, схватила пустое ведро и покинула дом, торопливо пробормотав, что ей надо сходить к ручью.

– Ричард, иногда ты ведешь себя как набитый дурак! – заявил Стивен. Ричард удивленно заморгал. – Каждый раз, когда бедняжка осмеливается открыть рот, ты убиваешь ее своей железной логикой и здравомыслием! Она умудрилась приготовить из осточертевшего всем риса восхитительный ужин, а ты даже не поблагодарил ее. – Ведешь себя с ней, будто Бог-Отец!

Ричард приоткрыл рот и застыл.

– Бог-Отец?

– Да, это прозвище для тебя я придумал недавно. Знаешь про Бога-Отца, Бога-Сына и Бога Святого Духа? Бог-Отец восседает на престоле и раздает кары и награды, но сдается мне, он так же слеп, как любой судья-христианин. Китти – самая безобидная из всех его подопечных. Для влюбленного мужчины, Ричард, ты ведешь себя слишком неловко, ты словно превратился в мальчишку-подростка. Если она нужна тебе, почему же, черт побери, ты это скрываешь? – возмущенно закончил Стивен, выплескивая давно копившееся раздражение.

Не будь разговор таким серьезным, Стивен расхохотался бы, увидев появившееся на лице Ричарда выражение. Выслушав эту гневную отповедь, Ричард невозмутимо произнес:

– Я слишком стар. Ты прав, она относится ко мне, как к отцу, и это вполне понятно. Китти годится мне в дочери.

Этот ответ еще больше воспламенил Стивена.

– Тогда заставь ее относиться к тебе иначе, глупец! – выпалил он, дрожа от ярости. – Черт побери, Ричард, более красивого мужчины, чем ты, я никогда не встречал! Ты безупречен, я точно знаю это, потому что долго выискивал в тебе хоть один недостаток. Я влюбился в тебя еще до рождения и буду любить тебя до самой смерти. Но дело в том, что я – «мисс Молли», а ты – нет. А сердцу не прикажешь, в нем просто вспыхивает любовь, вот и все. Каким-то чудом нам с тобой удалось подняться над тем, что отличает нас, наша дружба слишком прочна, чтобы разбиться. Да, мне известно, что эта глупая девчонка воображает, будто влюблена в меня, поэтому перестань разыгрывать благородного старца! Китти повезло, что она вздумала влюбиться в меня. Иначе она осталась бы ребенком, а какому мужчине в здравом уме нужен ребенок в постели! – Его гнев вдруг иссяк, Стивен устало замолчал.

– Ты же сам сказал, Стивен: сердцу не прикажешь. Она выбрала тебя, а не меня.

– Нет, ты меня не так понял. Господи, Ричард, едва речь заходит о Китти, ты становишься сущим болваном. Я помог ей повзрослеть, пережить переход от детства к юности, я – ее первое девичье увлечение, без которого невозможно обойтись. Этот плод давно созрел, так сорви его, дружище. Однажды я видел, как она шла к складу, неся пустую корзину. Ветер дул прямо ей в лицо, бесформенное платье облепило тело, и если бы я был обычным мужчиной, я мгновенно бросился бы к ней. Не думай, будто остальные колонисты слепы! Ее лицо ничем не примечательно, только глаза хороши, зато она сложена, как Венера. Длинные стройные ноги, округлые бедра, тонкая талия, восхитительная грудь – настоящая Венера! Если она не станет твоей, Ричард, кто-нибудь украдет ее, не боясь твоей ярости. – Стивен поднялся. – Лучше мне уйти домой, пока она не вернулась. Скажи Китти, что я вспомнил об одном неотложном деле. – Уже в дверях он обернулся и добавил: – Ты чересчур терпелив, Ричард. Терпение – лучшая из добродетелей, но пока кот целый час подстерегает мышку, ястреб может упасть камнем с неба и утащить ее.

Китти застыла в тени под незакрытым окном. Не глядя по сторонам, Стивен Донован вышел из дома, прошагал мимо грядок и растворился в темноте. Едва он ушел, Китти побрела к ручью. Как жаль, что он неглубок, что в нем нельзя утопиться! Уходя за водой, Китти услышала, как Стивен назвал Ричарда набитым дураком, и в ней вспыхнуло любопытство. Позабыв о том, что подслушивать некрасиво, она подкралась к окну и навострила уши.

Возможно ли это? Неужели Стивен и вправду влюблен в Ричарда? У Китти стали путаться мысли, она ничего не понимала. Стивен, мужчина, любил и желал другого мужчину. Ричарда! А ее любовь он назвал первым девичьим увлечением, ее саму – ребенком. Он говорил о ней с нежностью и сочувствием, однако без всякой любви, описывал ее фигуру с отчужденным восхищением, какое она испытывала к Ричарду. А еще Стивен сказал, что Ричард тоже влюблен – в нее, в Китти. Но ведь Ричард годится ей в отцы! Он сам так сказал! Китти упала на колени и съежилась в приступе безмолвных рыданий. «Лучше бы мне умереть, лучше умереть…»

Ричард неслышно подошел к ней и присел рядом.

– Ты все слышала.

– Да.

– Хорошо, что ты обо всем узнала. Было бы хуже, если бы тебе попыталась открыть глаза моя жена, – произнес он, обнял ее за плечи и поставил на ноги. – Рано или поздно тебе все равно все стало бы известно. Пойдем спать. Здесь холодно.

Китти подняла голову; ее лицо было бледным и измученным, глаза Уильяма Генри казались огромными.