– Это невозможно, Китти. Даже не мечтай о Стивене.

Остаток дня пролетел почти незаметно; Ричарда навестила миссис Лукас, задыхавшаяся от быстрой ходьбы.

– Я опять жду ребенка, – объявила она, грузно опустившись на стул. – Видишь ли, я беременею, стоит моему Нату снять штаны. А у меня уже двое детей.

– Мальчики или девочки? – осведомилась Китти, радуясь этому бесхитростному разговору больше, чем серьезной беседе с Ричардом.

– Годовалые девочки-близнецы – Мэри и Сара. Но на этот раз я чувствую себя совсем иначе – пожалуй, теперь родится мальчик. – И она обмахнулась самодельной соломенной шляпой. – Ричард сказал, ты упомянула про девушку по имени Энни, которая где-то здесь, на острове. Я хочу взять ее в помощницы, если сумею найти, – думаю, ей будет лучше жить у супружеской пары, чем у одинокого мужчины.

– В этом я уверена, миссис Лукас. Энни такая же, как я.

Оливия хитро прищурилась. «Так, значит, вот какая у тебя гостья, Ричард! Стивен говорил, что ты по уши влюблен, и сегодня я надеялась наконец-то увидеть тебя счастливым. Вряд ли найдется женщина, способная отвергнуть такого мужчину. Но твоей избранницей оказалась вовсе не женщина, а глупенькая девочка, к тому же девственница. Ты думаешь, что в тюрьме и на корабле она успела повзрослеть, но я-то не раз встречалась с такими девчонками, как Китти. К ним не пристает грязь, потому что они ведут себя тихо, как мышки. В Порт-Джексоне она умерла бы одной из первых, а на Норфолке ей придется узнать то, чему не смогла научить ее тюрьма: самое большее, на что может рассчитывать каторжница, – встретить доброго, порядочного мужчину. Такого, как мой Нат. Или Ричард Морган».

Размышляя подобным образом, Оливия Лукас ненавязчиво объясняла Китти, как следует вести себя в обществе мужчин.

Беседу прервал приход Стивена и Джонни Ливингстона, принесших кровать. Спохватившись, Оливия заторопилась домой, а трое мужчин и Китти принялись за воскресный обед, импровизированное пиршество, какое только позволили устроить их скромные запасы, – гороховую кашу с кусочком солонины, рис с луком, кукурузный хлеб. На десерт Ричард подал бананы со своих пальм, на которых эти сытные плоды поспевали раньше, чем на многих других.

Китти молча слушала, как беседуют мужчины, и понимала, что впервые в жизни оказалась свидетельницей мужского разговора и очутилась в компании мужчин. Эти полчаса привели ее в полное смятение: оказывается, она так мало знала! Но, внимательно слушая и запоминая, она могла бы кое-чему научиться, а Китти нравилось учиться. Выяснилось, что мужчины не сплетничают так, как женщины, хотя эти трое дружно посмеялись над рассказом красавца Джонни о жестокой ссоре между майором Россом и капитаном Хантером. В основном разговор вертелся вокруг строительства, наказаний, древесины, камня, извести, гусениц, инструментов, выращивания овощей.

Китти заметила, что Стивен любит прикосновения. Проходя мимо Ричарда или Джонни, он клал ладонь им на плечи или спины, а однажды шутливо взъерошил короткие волосы Ричарда так, как густую шерсть Мактавиша. Но мимо Китти он проходил как будто опасливо, стараясь не задеть ее, и ни разу не обратился к ней – впрочем, как и остальные двое.

«Кажется, обо мне забыли, – размышляла Китти. – Никто из них ни разу не взглянул на меня так, как я охотно посмотрела бы на Стивена, – с любовью и обожанием. Встретившись со мной взглядом, все они поспешно отводят глаза. Почему?»

Разговор вел Стивен, избегая неловких пауз; Китти решила, что Ричард обычно более разговорчив, чем сегодня. В этот день он отвечал только на вопросы товарищей, временами его взгляд становился отсутствующим. Когда мужчины встали и отправились осматривать новый свинарник, Китти принялась убирать со стола и мыть посуду, не желая следовать за остальными. Только тогда она поняла, что это ее присутствие смущало мужчин, в особенности Ричарда.

«Комендант потребовал, чтобы каждый мужчина, имеющий свой дом, поселил у себя женщину, и это вызвало раздражение у Ричарда и, вероятно, у Стивена, поскольку они друзья. Для них я помеха. В будущем надо постараться почаще оставлять их вдвоем».

В ту ночь Ричард спал в кровати такой же конструкции, что и кровать Китти, – на деревянную раму была натянута веревочная сетка. Вскоре после наступления сумерек он велел Китти ложиться, а сам перенес свечу на письменный стол, установил на подставке книгу и углубился в чтение. Какое бы преступление он ни совершил, сонно думала Китти, он воспитанный человек, настоящий джентльмен. Даже у хозяина дептфордского поместья не было таких изысканных манер.

Наутро в понедельник Китти проснулась, когда Ричард уже ушел: еще на рассвете он отправился на лесопилки и вернулся только к обеду, принеся ей пару башмаков. Наскоро перекусив холодными остатками вчерашнего ужина, он провел почти весь обеденный перерыв в свинарнике. Это строение имело площадь около двадцати квадратных футов, его стены состояли из кольев, укрепленных на невысоком каменном фундаменте.

– Свиньи роют землю, – объяснил Ричард, – поэтому их нельзя держать просто в загоне, как овец или коров. И кроме того, им нужна защита от солнца, чтобы не погибли от перегрева. Хотя свиной навоз воняет, сами свиньи – чистоплотные существа, они гадят лишь в одном углу свинарника. Поэтому нам будет нетрудно собирать их навоз – это прекрасное удобрение.

– Собирать навоз придется мне? – спросила Китти.

– Да. – Ричард усмехнулся. – Тогда ты поймешь, что мыться необходимо каждый день.

Он предупредил, что вечером не придет домой, и разрешил Китти самой съесть весь ужин. Ричард привык сам заботиться о себе и обычно ужинал со Стивеном, закоренелым холостяком, не терпевшим в доме женщин. Ричард объяснил Китти, что они со Стивеном хотят поиграть в шахматы, и велел ей ложиться спать, не дожидаясь его. Какой бы наивной ни была Китти, такие объяснения показались ей неубедительными. Стивен вовсе не походил на закоренелого холостяка. Впрочем, она понятия не имела, как ведут себя холостяки. Еще за ужином в воскресенье она поняла, что мужчины избегают женского общества, стесняющего их.