– Видишь! А ты говорил, что…

Что именно говорил Джей, я не стала слушать – была слишком возмущена.

Чай, конечно, остыл, но Робин подогрел чайник и пирог движением руки. Я опять ничего не увидела, но из носика потянулся пар. Пирог оказался с капустой и яйцом, почти такой же, как готовила моя бабушка. Когда я была еще птенчиком, школьные каникулы я проводила в деревне, а зимой часто прибегала к бабушке после школы и в выходные полакомиться пирогами. Потом бабушка умерла, а в ее квартиру почему-то заселилась папина старшая сестра, моя незабываемая тетушка, хотя бабушка к ней никакого отношения не имела. Мама моя, вечно пропадающая в офисе, решила, что мне будет полезно общение с элегантной женщиной, которая обучит меня манерам и сделает из сорванца настоящую леди. Папу я вроде бы устраивала и в качестве сорванца, но он всегда терял силу воли в присутствии сестры, которая была старше почти на двадцать лет и воспитала его, как сына.

Мне полагалось сразу после школы идти к тетушке, чтобы в обед учиться сервировке и правилам использования столовых приборов. Затем нужно было наизусть читать ей, устроившейся в кресле у окна, стихи, выбранные накануне вечером. За этим следовали уроки фортепьяно. Потом мне нужно было идти в магазин за пирожными и печеньями, потому что ближе к вечеру приходили тетушкины подружки, такие же элегантные дамы, на чашечку чая. Одна из подружек приносила завтрак и обед – тетушка принципиально не ужинала, чтобы сохранить фигуру. Несмотря на эту жертву, фигура носила на себе воспоминания обо всех съеденных эклерах и конфетах с вишневым ликером.

Сначала обязанность по приготовлению еды тетушка хотела свалить на меня. По ее словам, настоящие леди не готовят, но мне сначала нужно научиться всем женским премудростям, а потом уже становиться леди. После того, как я несколько дней подряд зажаривала все виды продуктов до угольков, тетушка слегла с мигренью, и тогда одна из подружек стала приносить ей еду. После этого мне доверяли только заваривать чай и приносить высокому обществу десерт на ажурных фарфоровых тарелочках.

Пока общество обсуждало последние сплетни из жизни тех подружек, которые не смогли прийти, и планировало в очередное полнолунье устроить спиритический сеанс, мне положено было делать домашние задания. Но их кудахтанье доносилось до меня через закрытую дверь второй комнаты, и я никогда не могла сосредоточиться.

Домой я приходила выжатая, как лимон. Мама задерживалась на работе, а папа по вечерам проверял работы студентов и готовил лекции, так что я заказывала пиццу и пялилась в телевизор, даже не понимая, что там происходит. Когда родители заметили, что мои оценки плавно ползут вниз, а элегантнее я не становлюсь, они сократили мои визиты к тетушке до трех дней в неделю.

Это не слишком помогло, потому что тетушка, решив доказать свою состоятельность как наставницы, взялась за меня с удвоенной силой. Как можно, Екатерина! Выпрямись, Екатерина! Кто же так ест! Кто же так пьет! Волосы нужно отпустить, глаза нужно красить, застегни верхнюю пуговицу! Это что, джинсы? Это что, кеды?! Откуда у тебя чернила на щеке? Сейчас же умойся. И причешись. И выпрямись. И так далее, и тому подобное. Я сжималась, сутулилась еще больше и постепенно перестала быть сорванцом, но в леди так и не превратилась.

При всем этом тетушка имела тягу к мистике, обожала гороскопы, следила за фазами луны, учила меня кидать соль через левое плечо, стучать по дереву, мысленно ставить зеркало перед неприятным человеком, прикалывать булавку на изнаночной стороне кофты на удачу, а еще устраивала спиритические сеансы. На одном из таких у нее и случился сердечный приступ. Тетушкины подружки шептались, что она увидела призрак своего бывшего мужа, который не оставил ей ни копейки при разводе.

Я поступила в университет, и родители разрешили мне жить в бабушкиной квартире с Алиной, которая с радостью сбежала из общежития. Первым делом я избавилась от ненавистного пианино, бархатного тетушкиного кресла, а потом уж и от остальной мебели. Следом за письменным столом на помойку отправилось большое собрание стихотворений разных авторов, которые я так и не смогла выкинуть из головы, как и тетушкины недовольные возгласы и причитания.

– Рина, тебе еще чай налить? – голос Робина вывел меня из транса.

Я подставила кружку, а сама взяла еще один кусок пирога, села ровно на стуле, взяла вилку и нож и начала отрезать маленькие кусочки и есть, как положено леди. Хотя они-то едят эклеры и тарталетки, а не капустные пироги.

Джей смотрел на меня изучающе, как на картину в музее. Жалко, что на него зажаренная еда не произвела такого впечатления, как на тетушку. Но может, еще пара дней, и он тоже сляжет с мигренью? Тем более что я не специально испортила омлет, это получается у меня естественным образом, а учиться и стараться я не собираюсь.

После обеда мы вышли во внутренний дворик, заросший травой, колосьями и порослью молодых деревьев. Джей придумал, что делать с мышами и птицами. В одно заклинание у него все собрать не получилось, поэтому он немного злился.

Мы с Робином наблюдали с веранды. У колдуна был профессиональный интерес, а мне хотелось посмотреть, как Джей творит магию, ведь он не делал этого с тех пор, как я попала сюда, и я в тайне надеялась, что у него ничего не выйдет. С другой стороны, есть шанс, что когда он будет колдовать, я все-таки увижу серебряные искорки, раз уж я с ним связана. Я потерла пятно на правой ладони.

Джей примял ногами стебли, чтобы расчистить место, встал на одно колено и уперся ладонями в землю. Его волосы свесились, закрыв худое лицо, но я слышала, что он что-то шепчет. Затем он замолчал, а его спина напряглась. Внешне колдун как будто ничего не сделал, но через связь я почувствовала мощный толчок энергии, который заставил меня вздохнуть и задержать дыхание.

В тот же миг из зарослей вылетела стая мелких птичек с красными грудками и несколько воробьев, а с ветки тонкой осинки тяжело снялась серо-черная ворона и с возмущенным карканьем устремилась в сторону холмов. Поднялся рой мух, пчел, бабочек и разлетелся по округе. В сторону дома ринулась толпа мышей, и часть уже лезла по ступеням на веранду. Я подобрала ноги, а Робин подскочил со стула и захлопнул дверь на кухню. Мыши бросились в стороны, за живую изгородь к соседям. Слева раздался женский визг. Робин хрюкнул, сдерживая смех, а Джей приступил ко второй части.

Он встал, откинул волосы с лица, и я увидела, что он улыбается. В отличие от Робина, который как будто плавно дирижировал оркестром, когда убирал листья, движения Джея были резкими, короткими, скупыми. Он расчертил ладонями воздух. Должно быть, если видеть магию, искры образовали геометрическую фигуру.

Колдун распростер руки, как будто обнимая все то, что нарисовал в воздухе, и резко соединил ладони. Трава, деревца – все исчезло. Перед нами был квадрат пустой земли, прочерченный изгибами каменистых дорожек.

Джей повернулся к дому, и его качнуло в сторону. Робин помог другу подняться по ступеням на веранду и усадил на стул.