Акумба обернулся. Паломник бросил ему свое запасное оружие, пистолет-пулемет, на нем был глушитель.
– Заходи слева. Я уберу пулеметчика на спарке. Будь осторожен. Не лезь на рожон, дай работать мне.
– Зачем тебе это, белый?
Паломник провел рукой по лицу.
– Видишь, какого цвета стала моя кожа? Теперь я тоже… африканец.
Акумба хлопнул в ладоши – так африканцы выражали уважение мужеству другого человека – и пошел вниз, пригибаясь, чтобы его не было видно за пересохшим кустарником.
Паломник залез на дерево, приложился к винтовке. Мысленно прорепетировал, что он будет делать, кого уберет и как.
Выбрал крайний дом, прицелился по элементу его украшения – вдавленным в глину разноцветным бусинам, которые образовывали круг, – как раз мишень. Винтовка кашлянула, глушитель поглотил звук. Несмотря на то, что винтовка пролежала долгое время в земле, работала она превосходно. Умеют немцы делать оружие…
Ага, правее…
Он добавил два патрона в магазин, подкорректировал прицел и выстрелил еще раз. Вот… так, на сей раз точно в центр. И это – с пятисот метров…
Он прицелился в пулеметчика у спарки, стоящего к нему спиной. Спустил курок – на обтянутой пятнистой тканью спине пулеметчика появилась дырка, сама ткань стала стремительно набухать темным. Он передернул затвор – на это у него ушла секунда, не больше. Снова прицелился, но пулеметчика уже не было видно, дырчатые кожухи стволов спаренного пулемета безжизненно смотрели в небо…
Есть.
Вторым он застрелил того, кто трахал женщину на земле. Он был один, и на него не особо обращали внимания – такие цели нужно выбивать в первую очередь. Пуля попала ему в бок, он дернулся в последний раз и застыл.
Have a good fuck.
Затем он убил двоих, которые стояли у разожженного костра и смотрели, как горят люди, которых они облили бензином и подожгли. Первый упал, как колода, вперед, в костер, второй только успел тупо оглянуться. Пуля сразила и его…
Затем он перенес огонь на тех, кто осаждал последние два оплота защитников деревни. Там грохотали выстрелы, и все внимание осаждавших было приковано к узким окнам первых этажей все еще обороняющихся домов. Он начал выбивать их, спокойно и методично, рассчитывая на то, что вышедшие из своих домов защитники деревни нападут на нападавших, создадут панику и завяжут бой, а в этом бою он спокойно доберет, кого сможет. И уж точно – в бою никому не будет дела до снайпера-одиночки на холме над деревней…
Потом он услышал раскатистый грохот крупнокалиберного пулемета и мысленно выругался последними словами. Акумба все-таки добрался до пулемета и решил принять бой – один против всех.
Самое плохое, что у него оставался только один патрон, а потом винтовку надо было перезаряжать. Этим патроном он прибил еще одного солдата, а потом лихорадочно принялся заталкивать в горловину патроны, один за одним. Старый «маузер» был всем хорош – вот только магазин у него был несъемный, даром что на десять патронов, а не на пять, как в большинстве винтовок того времени. На обычной пехотной винтовке он снаряжался обоймой, а тут патроны приходилось заталкивать по одному.
Снарядив восемь патронов, он дослал первый в ствол, закрыл затвор, прицелился. Боевиков оказалось еще больше, чем он думал, они выскакивали из домов – многие полуголые, даже голые, но с оружием. Крупнокалиберный, достающий на два километра пулемет делал их число меньше и меньше…