− Я очень надеюсь, что у тебя есть какой-то план, а моя шпаргалка тебе хоть чем-то поможет, − с надеждой в голосе произнес Михаил. — У тебя ведь есть план?
− Погодите, погодите, дайте мне минутку.
Мысли в ее голове завертелись словно часовой механизм от подкручивания репейника после долгого простоя. Она оживленно бегала глазами по листику с жирными размашистыми линиями, время от времени закрывая глаза и что-то неуловимо быстро нашептывая.
Вдруг она подскочила с места и вынула из кармана связку ключей.
− Какой из них открывает подсобку? Вы знаете? — из-за воодушевления неосознанно переходя на крик, она вертела перед ним множество разных ключей, среди которых увидела также ключ от своего «жука». Не заметить его теперь было сложно — выпуклый пластиковый брелок с кнопкой для закрытия центрального замка был самым большим среди всех остальных ключей.
− Да, − отвечал он и, потянувшись к связке, чтобы указать на нужный ключ, внезапно взвыл, после чего схватился за голову и скорчился от боли. Юля испугалась, не зная, что теперь делать и как ему помочь. Но уже через минуту мужчина поднялся и сквозь проступившие на глаза слезы сказал, что больше ничем не может ей помочь.
Оставшийся путь ей придется пройти одной.
Она смотрела на старика с состраданием, прекрасно понимая, от чего он мучается, а также то, что он приложил все усилия, чтобы помочь ей, и даже более того. И та жертва, на которую они идут… Нет, конечно не ради нее. Ради освобождения, ведь под коркой слепого повиновения у нескольких из них, имея в виду Михаила и Дмитрия, был здравый рассудок, который устал подчиняться узурпировавшему их созданию. Но одного желания для того, чтобы наконец все прекратить, было недостаточно. Она все это понимала, но не могла в полной мере осознать, какие чувства они оба переживают в данный момент, как не могла осознать и приложенных ими усилий для сопровождения этой кампании по освобождению, которая в один миг оборвет все, что было для них дорого. Все то, что долгие годы было их жизнью, пускай и лишенной как всяческого разнообразия, так и радостей.
Она взяла его руку, плотно поджав губы в подобии сочувственной улыбки, и, поблагодарив за все без какой-либо конкретики, вышла в коридор.
Захлопнув за собой дверь палаты Михаила, Юля услышала голос доктора Высокова, раздававшийся со всех сторон при помощи системы оповещения. Небольшие рупорные громкоговорители располагались под потолками в углах каждой комнаты и коридоров всей лечебницы. С их помощью обычно транслировали не только музыку для успокоения пациентов и создания какой-то более мягкой и комфортной атмосферы, но и для передачи каких-либо экстренных сообщений. Этот случай не стал исключением.
Голос вещал следующее:
«Прошу весь медперсонал немедленно организовать сопровождение пациентов по своим комнатам для отдыха. В один час и тридцать пять минут весь персонал больницы, включая сантехнический и оперативный, обязан присутствовать в зале для конференций по поводу обсуждения неотложного вопроса, касающегося всех нас. Явка обязательна».
− Началось, − едва успела проговорить Юля, как услышала приближающийся со стороны лестницы топот ног. Из-за угла вышли двое мужчин в халатах. Они тут же заметили девушку и быстрыми шагами направились к ней.
− Ты что здесь делаешь? − спросил один из них, подойдя так близко, что Юля оцепенела от страха, опасаясь снова огрести по лицу. − Давай в палату, быстро.
Она закрыла глаза в ожидании града ударов, но этого не произошло. Лишь послышался лязг замка и скрип открывающейся двери ее комнаты.
− Заходи, живо!
Она была вынуждена повиноваться. Иного выбора не было. Ей еще повезло, что эти двое не оказались одними из тех санитаров, что тащили ее на третий этаж всего каких-то пару часов назад. А может, это и были некоторые из них, только им сейчас было не до нее.
Стальная дверь следом за ней захлопнулась, и Юля вновь замерла, вслушиваясь в происходящее за ней. К ее огромному разочарованию замок щелкнул, обрекая ее просидеть взаперти все подаренное ей время, которое, как она уже поняла, именно доктор Высоков для нее выгадал.
Шаги за дверью стали удаляться, а вскоре и вовсе стихли.
− Не может быть! Черт, черт, черт! Что за дура!? Надо же, вот так взять и по-тупому попасться! Нет бы затаиться, выждать, героиня хренова! И что теперь делать? Твою же мать… − она ходила по комнате, не находя себе места, то и дело хватая себя за волосы или стуча ладонями по лбу, наказывая за оплошность. — Будет еще шанс? Да-а, как же, прям постоянно тебе шансы с неба на голову сыпаться будут, дура!