На данном этапе следователь знакомится с результатами аутопсии и остается в недоумении. Синдром скольжения? Он никогда ничего не слышал об этом синдроме. Теперь сложную миссию поручают мне: «Предварительно ознакомиться с делом и переданными результатами исследований биологического материала, собрать все необходимые сведения, приступить к анализу конфиденциальных медицинских документов, касающихся состояния здоровья Люсьена Р., сообщить причины смерти Люсьена Р., уточнить, связано ли ухудшение состояния здоровья и смерть Люсьена Р. с ограблением, произошедшим [ДД/ММ/ГГ] в его жилище, и сделать все замечания, которые могут быть полезными для выяснения правды…».

Помимо всего прочего, в моем распоряжении есть результаты токсикологической и патологоанатомической экспертизы. Меня беспокоит внушительный объем опечатанного пакета, имеющего отношение к этому поручению, – медицинских документов Люсьена очень много. Жандармы хорошо поработали: мне предоставлена его история болезни аж с октября 1987 года…

Проверив целостность печатей и защитных наклеек пакета, я вскрываю его и быстро просматриваю поступившие ко мне документы. Я систематизирую их в хронологическом порядке, снимаю скрепки и металлические скобки, затем беру стопку бумаги из 152 страниц и вставляю всю эту кипу в сканер. Два клика, чуть больше трех минут – и все документы оцифрованы в формате PDF в соответствии со стандартом PDF/A, подтверждающим подлинность документа, с оптическим распознаванием символов. Я вкладываю оцифрованные документы в пакет и опечатываю его.

Так удобнее: это современно и эффективно – теперь у меня под рукой, в моем компьютере, есть все, что необходимо. Я также поступаю и с теми документами, которые мне прислала в бумажном виде прокурор. Теперь мне пора переходить к рассказу о Люсьене.

У меня нет никаких документов до 1987 года, кроме записей врачей, свидетельствующих о ранее перенесенных заболеваниях. Судя по этим документам, Люсьен переболел туберкулезом, от которого ему удалось излечиться. Несмотря на астму, он курил как минимум тридцать лет, прежде чем бросить. Потом, к шестидесяти годам, у него обнаружилась болезнь века – метаболический синдром с ожирением и сахарным диабетом 2-го типа. Когда ему было уже за 70, его положили в больницу по причине артериальной гипертензии. Тогда давление удалось нормализовать, и оно больше не выходило из-под контроля. Он лечился у кардиолога, и тот обнаружил у своего пациента незамеченный инфаркт, случившийся в возрасте 80–85 лет. Но пациент отказался от каких бы то ни было обследований. То же самое было и в случае с простатой: встревожившие родственников Люсьена повышенные значения ПСА (простатический специфический антиген), что обычно бывает при раке простаты, а также при хроническом простатите, совершенно не впечатлили самого пациента, и он отказался пойти на прием к урологу. Люсьен оказался прав: микроскопическое исследование предстательной железы рака не выявило. Будучи большим любителем вкусно поесть, Люсьен обожал морепродукты и хорошее вино, но на уровне холестерина это особо не сказывалось. Что мне подсказывала моя интуиция? Люсьен был оптимистом, он любил жизнь и наслаждался ею.

О такой старости можно только мечтать – ничего общего с кошмарным существованием несчастного старика в инвалидном кресле в доме престарелых. Какая удача (для судмедэксперта), за неделю до нападения он ходил на прием к кардиологу. Обследование было очень полным, с электрокардиограммой и биологическими анализами. Врач заподозрил сердечную недостаточность и назначил анализы крови на мозговой N-пропептид и тропонин, но они не выявили никаких аномалий. Обследование проводилось в связи со спонтанными болями в области грудной клетки, которые начались без видимых причин. Результатам обследования могли бы позавидовать здоровые молодые люди, а кардиологи рискуют остаться без работы, если у всех пациентов будут такие же результаты кардиограмм. Итак, на момент ограбления ничто не могло предвещать смерть в скором времени.

Я проверяю результаты токсикологической и патологоанатомической экспертизы, но не нахожу ничего, что могло бы привести к смерти. Давний инфаркт был незначительным по размерам, и он зарубцевался.

Завершая 25-страничный отчет, я прихожу к выводу, что смерть не связана ни с декомпенсацией предшествующих патологий, ни с не выявленной ранее патологией, ни с лекарственной передозировкой. Остается единственный вариант, упомянутый Мари, – синдром скольжения. Тут читателю следует запастись терпением и напрячь мозг, как присяжным в день судебного заседания: синдром скольжения – это сложно.

Синдром скольжения – это французский концепт, впервые описанный в 1956 году гериатром Жаном Каррье в диссертации, посвященной видам смерти пожилых людей в доме престарелых. Со временем концепт эволюционировал: в частности, расширились представления о депрессивных расстройствах у пожилых людей и проблемах конца жизни. Этот синдром охватывает от 1 до 4 % пожилых людей. Как правило, речь идет о долгожителях, чей возраст превышает 85 лет, – социально интегрированных, не нуждающихся в посторонней помощи, с высшими психическими функциями в норме или с незначительными изменениями, как в случае с Люсьеном. В результате кризисного события (хирургическая операция, травма или инфекция) или психологического потрясения (переезд, госпитализация, смерть близкого человека, психический шок), после латентного периода, в течение которого ничего не происходит и который может быть очень коротким, появляются симптомы. У пациента пропадает аппетит, он больше ничего не пьет, отказывается от лечения и от еды, больше не разговаривает. Состояние больного быстро ухудшается и наступает смерть, хотя ничто ее не предвещало.

Диагноз ставится методом исключения только после того, как будут отвергнуты любые другие возможные причины: в частности, неблагоприятное развитие кризисного события (например, осложнение после операции), депрессия и т. п. Это нежелание жить дальше – пациент словно плавно скользит к смерти.

По мере чтения документов сомнений больше не остается: смерть Люсьена связана с нападением, вызвавшим сильный психологический шок, который и обусловил возникновение синдрома скольжения.

Если в кругах французских геронтологов мало кто сомневается в существовании этого синдрома, то так называемые современные психиатры не очень его признают. В частности, речь идет об англосаксонской геронтологии, представители которой скорее склонны видеть в таких случаях признаки депрессии. Следует отметить, что один из адвокатов подозреваемых воспользуется этим расхождением, чтобы оспаривать полностью совпадающие выводы судебно-медицинской и психиатрической экспертизы. Напрасно. Впрочем, это не помешает ему поделиться своими «сомнениями» перед присяжными заседателями. Не останется в стороне и местная пресса – она будет подогревать интерес читателей, анонсируя славную битву экспертов с адвокатами.

Перед судом предстали пять человек. В отношении трех из них возбудили уголовное дело по факту участия в двух вооруженных ограблениях, осуществленных группой лиц с применением насилия, что и привело к смерти Люсьена. Четвертый обвиняемый был скупщиком краденого: жандармы нашли у него некоторые драгоценности Мадлен. Пятый подозреваемый, бывший молодой человек правнучки пострадавшей от нападения супружеской пары, так и не явился в суд. Его обвиняли в соучастии в преступлении: он навел грабителей на дом супругов.

По версии защиты, никаких доказательств того, что три главных подозреваемых присутствовали на месте преступления, ставшего смертью Люсьена, не существует. А как же имена, которые стали известны жандармам в результате прослушки телефонных разговоров подозреваемых, которые обсуждали ограбление? – Обычная болтовня, беспочвенные слухи. А что насчет резкого изменения образа жизни членов банды на следующий же день после ограбления? А покупка автоприцепа, дорогого лимузина и путешествия? – Семейные пособия, страховые выплаты, неожиданные поступления денежных средств. А обвинения осведомителя? – Обычная месть.

В сомнительной игре «У меня есть ответ на любой ваш вопрос» адвокат главного подозреваемого заходит еще дальше. Спрятавшись за стопками папок, он слушает с напускным равнодушием мою речь, в которой я напоминаю судебно-медицинскую подоплеку дела. Затем я подробно объясняю судьям, в чем заключается синдром скольжения. Да, он действительно бывает у людей старше 85 лет и диагностируется после исключения любых других причин смерти.

Сразу же после моего выступления слово берет восходящая звезда местной адвокатуры. По мнению защиты, поскольку отсутствуют результаты хоть какой-то психологической или психиатрической экспертизы жертвы в течение недели, предшествовавшей ограблению, то версия синдрома скольжения является неубедительной. Тогда я напоминаю суду, что на следующий день после ограбления осмотревший Люсьена лечащий врач отметил состояние сильного психологического шока. Нет никаких сомнений в том, что жертва нуждалась в проведении такой экспертизы. Ознакомившийся с делом по просьбе следователя специалист – эксперт по психиатрии – пришел к тому же выводу, что и я. Его выступление (он взял слово сразу после меня) представляло собой образец ясности и лаконичности – он заявил следующее: «Доктор Сапане прекрасно все объяснил, и я не могу ничего добавить к тому, что было им сказано. Я полностью согласен с его выводами».

От самоуверенности адвоката не остается и следа… Разочарована и пресса: обещанная драка так и не состоялась.

Один из трех обвиняемых признан виновным в нападении и смерти Люсьена – его приговорили к 15 годам лишения свободы. Еще два были оправданы, несмотря на то что прокуратура требовала приговорить их к 10 годам тюремного заключения. Скупщик краденого схлопотал один год условно. Соучастника и информатора банды заочно приговорили к восьми годам тюрьмы.

Мадлен не дождалась вердикта. Она умерла через два года после смерти мужа, так и не оправившись от ужаса той роковой ночи[16].