Собрались говорить о библиотеках – тема необъятная, но как-то я сообразил, что без меня никто не вспомнит о держателях подпольных, самиздатских библиотек. И я для этого пошел и все любовно изложил (лично знал таких подпольщиков, из коих часть и в лагерь угодила). Успел заметить, как это уже не интересно даже тем интеллигентам, что на передачу прибрели, но тут же был вознагражден дивным рассказом директорши Библиотеки иностранной литературы Екатерины Юрьевны Гениевой.

На территории библиотеки этой стоит небольшой бюст Генриха Гейне – подарок из Германии туманной. И однажды получила директор письмо от одного заметного хозяина российской жизни. Тот писал, что хотел бы прикупить небольшой кусок земли в библиотечном садике, чтобы его семья могла быть похоронена возле могилы знаменитого немецкого поэта Гейне. И хотя, получив такое письмо, дружно посмеялись все сотрудники, олигарху вежливо и серьезно отписали, что это, дескать, не могила здесь, просто бюст, и не хоронят никого на территории библиотеки. Письмо отправили и думали, что все закончилось на этом.

Только вскоре получили новое послание. Возможно, его плохо поняли, писал хозяин жизни, он заплатит, разве деньги не нужны библиотеке?

Я, эту историю услышав, даже не смеялся, а оцепенел. Такое изумительно дремучее сознание явилось мне из этой переписки, что никакие бы научные статьи его не объяснили, словно постоял я на психологических раскопках только что канувшей эпохи.

Я всегда получаю несказанное удовольствие, когда какие-то случайные слова (а то и письменные тексты) позволяют заглянуть внезапно в глубину, которая обычно скрыта в человеке.

Например, мне рассказали, как пришли однажды к Ельцину (он тогда еще в Свердловске был царем партийным) городские фанаты туризма. Эти неуемные путешественники по родному краю что-то Ельцину хотели разъяснить насчет психологической, патриотической, экономической и всяких прочих польз туризма, чтобы он там нечто разрешил, одобрил и помог. Среди них были ученые, врачи, инженеры – совершенно бескорыстные люди, сколотившиеся в группу по признаку активности и фанатизма. Говорили они пылко, убедительно и лаконично. Борис Николаевич выслушал их восклицания и аргументы и задумчиво сказал:

– Это, видно, и впрямь дело хорошее, если вокруг него крутится столько евреев.

А еще бывают тексты, за категоричностью и краткостью которых видно, как отлично знают авторы повадку и замашки будущих читателей этого текста. Помню, как восторженно и умиленно стоял я в Умани у огромного объявления при подходе к могиле великого еврейского мудреца и праведника рабби Нахмана.

Туда ведь ежегодно приезжают десятки тысяч паломников, и превращена эта могила в гигантское коммерческое предприятие. И кладбище вокруг нее (он завещал себя похоронить среди народа) почти затоптано этими толпами, но я – всего лишь о прекрасном объявлении.

Это святое место, предупреждало паломников объявление, поэтому:

«1. Запрещено вести какие-либо торговые или деловые операции на кладбище.

2. Запрещено спать на территории кладбища.

3. Запрещено устраивать трапезы на территории кладбища.

4. Женщины обязаны разговаривать и молиться тихо и с соблюдением правил скромности».

Я дальше списывать не стал, ибо от смеха скис, воочию себе представив, что здесь творилось бы, не будь такого строгого предупреждения.