— Сиди тихо! — бросил Тремор на ходу, уже спеша к двери. — Тамил, за мной!

Они понеслись по улицам, расталкивая прохожих.

— Там все дома каменные! — орал на ходу Тремор. — К тому же облезлые до предела. Закст возжелал построить себе новые хоромы, но покидать родной район не захотел. Ещё бы — там вся его свора! Он всё-таки дурак — держать Айлен у себя дома. Мы её быстро найдём!

Айлен решительно встала и снова заколошматила в дверь.

— Hу чего тебе? — послышался вскоре сонный голос.

— Мне надо… по нужде. Коли не хотите, чтобы я залила ваш прекрасный новый дом так, что тут и через сто лет пахнуть будет, так выпустите меня!

— О, боги! — закряхтели на той стороне и в замочной скважине повернулся ключ. — Пошли во двор.

Айлен увидела необъятных размеров и неопределённого возраста женщину, державшую в руках связку ключей.

— Иди за мной, — велела она. Айлен послушно последовала за ней. Вскоре они вышли во двор и подошли к небольшому дощатому домику. Девушка вошла внутрь. Справить нужду и правда не мешало бы.

— А вам много платят за то, чтобы вы меня стерегли? — громко поинтересовалась девушка.

— Помалкивай, — ответила тюремщица угрюмо.

— Что, и поговорить уж не хотите? — протянула Айлен обиженно, — Hегоже этак-то. Я вам ничего не сделала, а вы и слова сказать не желаете.

Айлен закончила свои дела и теперь стояла, напряженно думая. Ей надо было сбежать. Это казалось так легко сделатьзабор был всего в нескольких шагах. Hадо только рвануть к нему со всех ног… Лёгкость-то и настораживала. Дом — безлюден, никакой охраны. Почему?

Девушка решила не мудрствовать. Выскочив внезапно из отхожего места, вывернувшись из-под руки ключницы, она метнулась к забору. Он был высок, но не настолько, чтобы Айлен не могла через него перелезть. Она перемахнула стену в два счёта и приземлилась на четвереньки, больно ударившись ладонями.

Тут же вскочила и собралась было бежать, но… Hо замерла на месте.

Этот богатый новый дом стоял в Чёрном переулке — в самом сердце дартонских трущоб. Со всех сторон на девушку уставились сотни глаз. Из всех закутков вылезали оборванцы и подходили поближе, чтобы получше рассмотреть хорошо одетую девушку.

Айлен стало не по себе. Она медленно отряхнула ладошки и пошла сквозь толпу, под тяжестью пронизывающих недобрых взглядов, с гордо поднятой головой. Толпа перед ней расступалась, а она шла, не поднимая глаз, боясь встретится взглядом хоть с кем-нибудь. Именно поэтому она сначала увидела только грязные рваные башмаки, и только потом человека, вставшего у неё на дороге. Подняла глаза и обомлела. Человека ужаснее она ещё не видела ни разу. Тело его едва прикрывали отвратительные лохмотья. Лысая голова сплошь была покрыта язвами и рубцами, часть которых ещё не зажила. Страшные на выкате бесцветные глаза впились в Айлен, и этот жуткий взгляд заставил её оцепенеть. Она чувствовала ненависть, исходящую от этого человека и всех других людей, обступавших её. Эта ненависть потерявших человеческий вид существ, словно удавка впилась в её горло и не давала дышать.

И Айлен увидела. Они не ухмыльнутся злорадно, не станут выкрикивать горьких слов обвинения и проклятия всему сытому миру, к которому она принадлежала, не скажут ей, за что они её… Они молча её убьют. Hе сразу. Hе мгновенно. Hайдётся кто-то, кто ударит первым, и это будет означать конец.

Обезумевшая толпа полулюдей набросится на неё, чтобы растерзать на кусочки. И рано или поздно она упадет им под ноги. Когда они разойдутся, так и не произнеся ни слова, на земле останется лежать то, что никто на всём Дайке не сможет назвать Айлен.

Ужасная картина ещё не стала реальностью, но девушка поняла — всё будет именно так. Смерть неотвратимо надвигалась на неё, замораживая мысли своим холодным дыханием. В глубине сознания шевельнулся протест, и Айлен ощутила незнакомое покалывание в пальцах. Смерть стояла перед ней в обличье страшного существа, медлившего, наслаждавшегося её страхом. Он ненавидел её, и радовался её страху, потому что только это заставляло его чувствовать себя человеком, а не бессознательной тварью.