Аутер Бэнкс, Северная Каролина

К тому времени, как я ступил наконец на тротуар, было уже темно. Я направился в сторону отеля, отметив с облегчением, что большая часть ведущей туда заасфальтированной тропинки отлично освещена. Лишь один небольшой пролет был погружен во тьму. Как только я вступил в эту темь, передо мной неожиданно замаячила фигура какого-то человека. Я подошел ближе и разглядел, что на нем была форма полицейского.

— Добрый вечер, — весело приветствовал он меня. — Будьте осторожны. Тут опасно. Во время последнего шторма смыло часть тротуара, и, если зазеваешься… можно упасть и разбиться. Тут ваша жизнь в ваших собственных руках.

ВАШИНГТОН, 80-е ГОДЫ

Хотя этой главе надлежало бы завершиться словами „и стали они жить-поживать да добро наживать”, мое будущее мне не известно — даже в большей степени, чем оно неизвестно другим людям. Надо мной по-прежнему тяготеет смертный приговор, а, кроме того, в минувшие годы у меня был ряд грустных и разочаровывающих моментов, так что я не могу завершить эту историю словами из сказки со счастливым концом. Я не могу со всей подробностью рассказывать о своей жизни, ибо мне надо заботиться о том, чтобы не повредить моим близким. Печально то, что им приходится тяжко прежде всего из-за того, что они любят меня, и безопасность их зависит от моего молчания о них. Я могу поделиться с читателем тем, что успел узнать об Америке и американцах, а помимо этого, я могу подробно рассказать о моей общественной деятельности.

Манеры американцев и их одежда поразительно небрежны. Есть известная шутка о том, что в здешней толпе невозможно определить, кто миллионер, а кто живет на благотворительность, так как и тот и другой одеты одинаково. Американцы гордятся тем, что их страна „плавильный котел”, и при этом они не рвут связей с культурными традициями стран, откуда прибыли их предки. Они люди открытые, любящие повеселиться, прямые и гостеприимные. Для меня Америка, как сказал поэт Филип Бейли, „единокровная сестра всего мира, со всем хорошим и плохим, что есть в каждой стране”. С самого первого момента, как я ступил на американскую землю, мне было сказано, что я могу ехать куда хочу, работать где угодно, и вообще обладаю всеми правами американского гражданина. Я был вне себя от радости при мысли, что я принят в лоно американской семьи.

После завершения процедуры опроса, я провел большую часть первых двух лет жизни в США, сотрудничая с „Ридерс Дайджест Пресс”. В конечном счете я, конечно, начал подумывать о том, что пора влиться в нормальный поток американской жизни. Я стал подыскивать себе другую работу и место, где бы я мог обосноваться. Для меня это было внове и довольно пугающе. Впервые в своей жизни я мог подыскивать работу, которая мне по душе, и вдруг я ощутил свою беспомощность. Всю свою сознательную жизнь мне всегда указывали, что я должен делать, где я могу работать, а где нет. Я даже не знал, как приступить к поискам работы. Это было ужасно. И вот вообразите, в какое возбуждение я пришел, получив от одной деловой дамы (назовем ее, скажем, Фелиция До) приглашение на встречу.

— Мистер Левченко, — сказала она по телефону, — я разговаривала с… — и она назвала имя известного журналиста, с которым я был знаком. — Он считает, что вы, возможно, тот самый человек, который мне нужен. Мне бы хотелось повидаться с вами и познакомиться, поскольку я надеюсь, что мы можем о чем-то договориться к взаимной выгоде. Не могли бы мы встретиться сегодня вечером? — И она назвала место встречи — респектабельный клуб в центре Вашингтона. Я был весьма заинтригован и согласился.

— Отлично, — кратко резюмировала она разговор и повесила трубку.

Тот летний вечер выдался, как частенько в Вашингтоне, по-банному влажно-душным, но в клубе, благодаря кондиционеру, дышалось легко, еда была отменной, а очаровательная миссис До — спокойна, вежлива и деловита. Когда мы дошли до кофе и ликеров, миссис До перешла к делу.

— Я — президент… — Тут она назвала одну компанию — скажем, „Стади Ист Груп". — И я пригласила вас сюда, так как хочу предложить вам работу консультанта в исследовательском отделе.

— Я весьма польщен вашим предложением, — сказал я, — но позвольте спросить: почему вы думаете, что я подхожу для этой работы? И в чем именно она заключается?

— Мистер Левченко, я постаралась разузнать о вас все, что только можно было. Вы — носитель знаний, которые для нас просто бесценны. Нам нужны ваши знания, нужен ваш опыт, ваши суждения по таким вопросам, как механизм принятия решений в СССР, советская внутренняя и внешняя политика. В основном вы будете заниматься аналитической работой — по специфическим темам, которые будут вам предложены.

— Для какой цели будут использованы эти исследования?

— Мы — исследовательская группа, и моя компания состоит в контакте с различными корпорациями и деловыми организациями. Работа состоит в исследовании различных тем по просьбе заказчика. У нас разнообразные клиенты — банки, частные организации и некоторые „мозговые тресты”. Всем им позарез нужна та информация, которой вы обладаете. Им нужны надежные сведения, мистер Левченко.

— Я заинтересован вашим предложением, — ответил я, — но мне, вероятно, надлежит спросить, сколько мне будут за это платить? Мои американские друзья говорят, что такой вопрос нормален. Это верно?

Она рассмеялась, а потом сказала: