— Но почему ты сразу не вернулась к Максу?! Он места себе не находил! До сих пор очень переживает. — Аня заметно смягчилась и сейчас искренне переживала за друга. Я тоже очень сильно за него переживала, но назад пути уже нет.

— Я не вернусь, — сказала тихо, опуская глаза. — Не спрашивай, почему. Просто скажи Максу, что мне было очень хорошо с ним. Это правда. И что мне жаль, что так получилось…

В их глазах он замечательный человек, что изменилось бы, скажи я правду о том, как начинались наши отношения?

— Ты должна поговорить с ним! Обязательно всё расскажи, он поймёт!

— Нет, — я покачала головой. Поймёт, знаю. Но после всего, что со мной сделали Вадим и Константин даже мысль о том, что кто-то ко мне прикоснётся, вызывала отвращение. Макс заметит, придётся рассказать, что произошло на самом деле, а увидеть презрение в его глазах… Этого я не переживу. Не сейчас, когда хрупкое душевное равновесие может пошатнуться от любого неосторожного слова.

— Всё равно не понимаю. — Аня потёрла переносицу. — Он ведь нравится тебе. И любит тебя. Это я тебе серьёзно говорю, мы достаточно долго знакомы. Макс никогда ни на кого так не смотрел, как на тебя.

— Не надо, — поморщилась я. — Я всё понимаю, но по-другому поступить не могу. Мне было важно, чтобы он знал — я его не предавала. Но косвенно он пострадал из-за меня. Теперь я ничего ему не должна.

Я поднялась, чувствуя, как в горле начинает расти огромный ком, мешая дышать. Не хватает ещё разрыдаться перед ней. Мы не подруги, но наверняка могли бы ими стать в другой жизни. А мне так сильно хотелось поделиться хоть с кем-нибудь…

— Лена! — Аня смотрела так понимающе, что пришлось скорее надеть очки, чтобы скрыть набежавшие слёзы. — Если ты захочешь поговорить…

— Спасибо, — хрипло прошептала я и почти бегом покинула кафе.

Наверняка это предложение было продиктовано не желанием помочь мне, скорее — Максу. Может, захоти я встретиться ещё раз, и она точно пришла бы не одна. Но даже не искреннее, её предложение пробило брешь в груди — очередное напоминание, как сильно я одинока.

Вечером я позволила себе открыть видео с его интервью и смотреть, смотреть на него. На то, как движутся губы, когда говорит, как переплетаются длинные пальцы, лежащие на колене. Он был моими недолго, так же как я — его. И отношения наши можно было назвать как угодно, кроме «идеальные». Но я так сильно скучала, что это было даже физически больно.

Старый телефон, от которого я до сих пор не избавилась, зазвонил. Константин, даже смотреть на экран не надо — я оставила телефон лишь для связи с ним, чтобы не заподозрил ничего, пока я в стране.

— Ты достаточно подготовилась? — в голосе звучало недовольство. Хозяин явно не привык так долго ждать.

— Да, хозяин, — я позволила себе максимальную покорность, зная, что это будет наш последний разговор. — У вас будут какие-нибудь особые пожелания?

— Пожелания? — Можно было отчётливо представить, как он самодовольно улыбается. — Ты быстро схватываешь. Что ж… Растяни свою попку как следует, завтра я хочу начать сразу с неё.

Меня передёрнуло. Беззвучно вздохнув, я покорно спросила:

— Что-нибудь ещё, хозяин?

— Об остальном узнаешь завтра. Машина приедет в семь.

На следующий день в шесть вечера мой самолёт вылетел из Внуково. Телефон остался в мусорном баке. Я улетала к свободе, оставляя в Москве не только своё сердце, но и душу.