– Надеюсь, ты не против, чтобы мои подруги остались с нами, – сказала Мод Ричарду, сердито глядя на Маккензи.
Он пожал плечами.
– Если тебе так хочется, – сказал он. – Но должен сказать, что я был бы не прочь какое-то время поговорить с тобой наедине.
– Исключено, – сказала Мод.
Ричард, казалось, был потрясен. Это было уже второе или третье потрясение с тех пор, как он вошел в кафе, и он, должно быть, уже жалел, что пришел. К его чести, он не оставлял попыток встретиться взглядом с Мод, не переставая улыбаться Сунне и Маккензи. Они так и не ушли.
– Что ж, – сказал он, – наверное, ты права, Мод. Я поступил очень плохо. – Маккензи украдкой взглянула на Мод, чтобы увидеть реакцию, но та только ковыряла заусенец и моргала, как будто в глаза ей что-то попало. – Однако, – сказал Ричард после паузы, – я рад, что ты позвонила. Я много раз думал, не позвонить ли тебе, но боялся, что ты просто не станешь меня слушать.
Мод так и не подняла головы.
Он вздохнул, одернул рукава и расправил плечи.
– Ну же, Мод. Ты звонила мне, помнишь? Ты просто пытаешься наказать меня? Должен сказать, это у тебя получается. Я не совсем уверен… – Ричард замолчал. Он вытянул руки перед собой в знак капитуляции и постукивал каблуком по кафельному полу. Потом беспомощно перевел взгляд с Маккензи на Сунну.
Но Мод наказывала и себя. Видно было, что с каждой секундой она волнуется все больше, как ни старается держать себя в руках. Маккензи под столом протянула руку и положила ладонь ей на колено. Мод с благодарностью посмотрела на нее. По крайней мере, Маккензи показалось, что она видит в этом взгляде благодарность. Ей по-прежнему было трудно понять Мод.
– Нет, это правда. Я звонила тебе, – наконец произнесла Мод.
Ричард немного успокоился и кивнул.
– О чем… ты хотела поговорить? – Он снова бросил взгляд на Сунну и Маккензи. Может быть, они просто не понимают, что происходит? А как только поймут, сразу уйдут.
Внезапно Мод хлопнула обеими руками по столу – ее фирменный жест, – и Ричард подскочил. Маккензи и Сунна и бровью не повели.
– Да ладно тебе, Ричард! Ты знаешь, о чем я хочу поговорить. Я хочу поговорить о том, почему мужчина сделал предложение женщине, а в день свадьбы напился до бесчувствия. Я хочу поговорить о том, почему он сказал ей, что любит, а потом сотворил такое, чего не сделал бы ни один чуткий человек, даже если у него только капля мозгов. Потому что всякий, у кого есть мозги – или сердце! – знал бы, какую это причинило ей боль, практически убило ее. – Было тревожно смотреть, сколько воды стекает с лица Мод. Пот со лба, слезы из глаз, слюна изо рта. – А потом, – продолжала она дрожащим голосом, – мы могли бы поговорить о том, каким нужно было оказаться трусом, чтобы никогда больше не разговаривать с этой женщиной. Чтобы даже и не подумать объясниться. Какая уж тут любовь, если он так поступил? Можно поговорить и об этом. Наверное, не очень-то он ее любил. Может быть, даже ненавидел. Потому что я бы никогда не совершила и части этих поступков, не говоря уже обо всех, даже по отношению к тем, кого едва могу выносить.
В какой-то момент этой речи Ричард уронил свою крупную голову в ладони и начал издавать неловкие хнычущие звуки. Маккензи была подавлена. Она не привыкла к тому, что взрослые мужчины плачут. Сунна начала что-то ей говорить, но она ничего не могла расслышать. Одними губами она ответила, что не понимает. Сунна жестом указала на Мод и тоже что-то произнесла одними губами, но тут Маккензи заметила, что Ричард и Мод наблюдают, как они с Сунной обмениваются беззвучными фразами, и закрыла рот.
Как бы было хорошо, если бы Маккензи могла сказать: «Ох, посмотрите, как поздно! Мне пора домой, спать». Увы, на дворе белый день. Какие еще бывают поводы, чтобы уйти? Она не могла придумать ни одного.
Ричард наклонился к Мод и заговорил почти шепотом, как будто так они могли общаться в присутствии Маккензи и Сунны, но фактически без их участия.