– Я скажу, чего ты не хочешь. Гэвина Астона.
Во мне вспыхивает искра гнева, вырывающая меня из апатии.
– А что еще мне делать? Все, о чем ты меня предупреждала, сбылось. Отец выгонит меня, если я не приму руку мистера Астона, да и устроиться на работу в этом городе у меня уже не получится.
Нина встает со своего места только для того, чтобы опуститься перед моим креслом и взять меня за руки. Она смотрит с такой любовью и обожанием, что мне больно это видеть.
– Ты умна и красива, и ты ни разу не переставала бороться.
Я закрываю глаза, отгораживаясь от ее вида. Ее вера в меня слишком сильна, чересчур.
– Просто я так устала, Нина.
– Уставать нормально, – говорит она. – Но не смей сдаваться. Не позволяй искре погаснуть. Это твоя суть.
Я закрываю глаза и слушаю, как она поднимается на ноги и выходит из комнаты. Как только понимаю, что осталась одна, я открываю глаза и тут же начинаю рыдать. Я только решила, что слез не осталось, но вот реву в три ручья. И создается ощущение, что я не оплакиваю горе, а освобождаюсь. Когда слезы заканчиваются, меня охватывает то же чувство, которое я испытала после вальса с Эллиотом. То же самое, как и когда дочитала книгу о мальчике и собаке.
Горько-сладкий покой, одновременно болезненный и согревающий.
Глава XXXVIII
Гэвин приходит вскоре после двух часов дня. Мы устраиваемся с чайным столиком вдвоем. Он садится в кресло, а я занимаю свое место на диване. Сьюзан, горничная, приносит чай и печенье, и между нами повисает неловкое молчание. Я чувствую сильное желание надеть свою маску невозмутимости, но отгоняю этот порыв. После разговора с Ниной я решила встретиться с ним, не скрываясь за деланой личиной. Без возведенных стен. Безоружной.
Только я.
Гэвин тянется к чайнику и наполняет обе чашки. Затем трясущимися руками подносит чашку к губам и делает глоток. Я делаю то же самое.
– Что ж, полагаю, я должен признаться, зачем я здесь, – сообщает он и ставит чашку на блюдце. – Хотя, уверен, вы уже догадались. Я очень ясно выразил свое восхищение вами, если не непосредственно перед вами, то перед вашей семьей и друзьями. Вряд ли вас удивил мой сегодняшний визит.
– Нет, не удивил, – говорю я ровным тоном.
Он, кажется, воодушевлен моим ответом, его губы растягиваются в улыбке, он встает и подходит к дивану. Как только он садится рядом, я встаю и медленно пересаживаюсь на другую сторону стола. И смотрю ему прямо в лицо. Не с презрением или моей натренированной высокомерной усмешкой, а с открытым любопытством.
– Почему я вам нравлюсь, мистер Астон?
Его брови сходятся вместе, и он запинается, прежде чем отыскать ответ.
– Вы должны знать, что вы мне кажетесь очень красивой, – произносит он, краснея.