— Перед самой своей кончиной леди Элизабет внесла некий эмоциональный абзац в своё завещание, с которым я должен ознакомить сэра Ричарда… Желательно в присутствии человека, которому он и я можем полностью доверять.
…На прощание седой кондуктор с такой силой хлопнул дверью, словно желал навек закрыть её перед Скарлетт. Поезд плавно тронулся. Мимо, гремя сцепками, проплывали вагоны, но Вэй не терпелось узнать, что скрыто в портфеле.
У стряпчего ожидал автомобиль. На нём они вернулись в город. В приёмной юридической конторы Ричарду пришлось снять с себя шляпу и пальто. Адвокат и бровью не повёл при виде его почти полностью покрытого волчьей шерстью лица. Вэй тоже готова была приободрить юношу дружеским взглядом. Тем не менее, смущённый, не поднимая глаз, Ричард прошёл в кабинет и сел в предложенное ему кресло. Стряпчий вошёл следом и небрежно кинул якобы содержащий ценный груз портфель на диван. Зато он тотчас открыл сейф, и достал из него бархатный футляр. С великой осторожностью, будто реликвию, хранитель поставил его на стол. Прежде чем поднять крышку футляра, хозяин конторы зачем-то попросил у Ричарда паспорт. Водрузив себе на нос очки и, перелистав несколько его страниц, стряпчий загадочно сообщил, что теперь всё в порядке и можно продолжать.
В футляре, обитом изнутри белым атласом, находился серебряный ларец весом килограмма три с крупным гербом Ланарков на крышке.
— Здесь хранятся подлинники всех завещаний ваших предков — объявил хозяин конторы. — И вашей матери тоже… Как я уже сказал, перед самой своей смертью леди Элизабет внесла дополнения в уже готовое завещание…имея в виду вас… Она рассказывает здесь историю вашего похищения…
Стряпчий многозначительно взглянул на Волка:
— Здесь говориться о вас, сэр Ричард Ланарк… одиннадцатый граф, третий виконт… — Юрист с минуту перечислял многочисленные титулы нового хозяина Ланарк-Грэй-Холла. Затем торжественно извлёк из ларца гербовую бумагу, и Вэй увидела на ней подпись графини, а также скрепляющие документ сургучные печати.
— Постойте, постойте, — заспорил смущённый Ричард, — но разве без признания графа меня своим сыном, я могу претендовать на титул и остальное?
Стряпчий улыбнулся и извлёк из ларца запечатанный конверт, на котором рукой графа (как пояснил стряпчий) было написано: «Хранить в семейном ларце вместе с завещаниями моих предков, в случае моей кончины, немедленно вскрыть прежде всякого другого действия». В конверте находилось письмо, в котором граф давал распоряжение о передаче права наследования своему сыну в момент достижения им совершеннолетия. Скарлетт перевела недоумённый взгляд на Ричарда, но он тоже ничего не мог понять. Стряпчий с удовольствием пояснил:
— Ваш отец написал это письмо, узнав о беременности своей супруги. Это было восемнадцать лет назад. И с тех пор сэр Уильям не сделал других распоряжений. «
Для Вэй пазл сложился, но стряпчий продолжал:
— Как видите всё — от и до — написано рукой вашего отца. Это подтвердит любая независимая экспертиза. Оспаривать сей факт бессмысленно. Да и вряд ли кто-то захочет это сделать после ареста мэра Шюрера. И так как письмо было составлено в пору, когда дееспособность сэра Уильяма не вызывала никаких сомнений, то данное распоряжение обладает всей полнотой юридической силы, и автоматически вступает в силу с этой самой секунды… Вы сами только что показали мне свой паспорт, сэр Ричард. Это означает, что по нашим британским законам вы достигли совершеннолетия. А значит, быть посему. Поздравляю вас граф!
Послесловие
С того времени минуло больше трёх лет.
Однажды Скарлетт с мужем прогуливались по Гайд-парку. Было солнечное летнее утро. И так было прекрасно, что всего в квартале от городской сутолоки, моря каменных построек начиналось царство природы. Воздух был наполнен лесной свежестью и ароматами цветов, порхали бабочки и пели птицы. Аккуратно присыпанные чистым песочком дорожки уже заполнила гуляющая публика, все парковые скамейки были заняты влюблёнными парочками.
Дорожка, то поднимаясь на пологий холм, то спускаясь в «долину», извивалась мимо изумрудных лужаек с сочной бархатистой травой, на которой паслись самые настоящие овцы. С ними мирно соседствовали выбравшиеся на пикник весёлые компании — мужчины и женщины в лёгких белоснежных нарядах и соломенных канотье доставали из плетёных корзин снедь и от души дурачились, непременно в окружении с визгом резвящейся детворы.
Густые тенистые аллеи вековых деревьев образовывали высоко над головой гуляющих настоящие готические своды и придавали проникающему сквозь них солнечному свету какую-то сказочную таинственную окраску. Удивительное сочетание лугов, ухоженных зелёных лужаек, цветников создавало столь же безоблачное настроение, как и сегодняшнее небо.
Арчи как обычно что-то увлечённо рассказывал жене, Вэй слушала его и при этом глазела по сторонам. Справа за могучими дубами, величественными липами, густолиственными каштанами мелькали красные пиджаки всадников. Слева серебрились озёра. Целый каскад прудов с перекидными мостиками и фонтанами. И там — среди уток, лебедей и заморских водоплавающих птиц — парили белые вёсельные лодочки и яхты. В густом кустарнике свила себе гнездо какая-то птица и оттуда же доносились громкие трели соловья. Тут на каждом шагу что-то радовало глаз своим видом.
Писательскую чету обогнало открытое ландо, запряжённое превосходными лошадьми, в котором сидел старик в белоснежном мундире и треугольной шляпе, увенчанной высоким плюмажем. На его немощных плечах сверкали червонным золотом тяжёлые эполеты с пышной бахромой. Рядом со старым генералом сидела очень молодая женщина, чья ослепительная красота подчёркивалась блеском алмазов. Вэй с любопытством провожала глазами необычную пару. Когда карета не скрылась из виду, Скарлетт перевела взгляд на шагающего навстречу мужчину. Хорошо, но неброско одетый, как будто ничего примечательного. Тем не менее, лицо прохожего показалось Скарлетт очень знакомым. Когда они почти поравнялись, Арчи раскланялся с этим человеком.
— Кто это? — удивилась Вэй, когда мужчина удалился на достаточное расстояние, чтобы до него не могли долететь её слова.