Перед возвращением на вокзал мы устроились на Canal Grande около моста Скальци на чьем-то пустом деревянном причале с моим любимым итальянским угощением – апельсинами (несравненными, теми, что в Италии весной) и свежайшим белым хлебом. Особое дивное удовольствие, неведомое самим итальянцам. Canal Grande плещется прямо у наших ног. Болтаем ногами над водой. Проходят быстрые motoscafi и вапоретто, медленные гондолы. Пролетела на страшной скорости ambulanza (скорая помощь) – волна расшвыряла всё по берегам. Продолжая свое приятное занятие, не заметили, как оказались в центре целой туристской флотилии: четыре или пять гондол, плотно заполненных японцами, нацелились на нас со всех сторон фото– и киноаппаратами. Еще бы: никому из их соотечественников еще не удавалось заснять местный венецианский обычай – есть апельсины с хлебом над Canal Grande. Они счастливо машут нам руками и шапками и разнообразно выказывают свое удовлетворение. Мы охотно отвечаем им тем же, поддерживая честь своей Венеции. В десятках японских домов теперь демонстрируются фильмы про это местное диво.
И очень может быть, что с помощью японцев такой венецианский обычай быстро бы и сложился. Во всяком случае хозяин причала явно счел такую возможность реальной: когда я посетил то же место через два дня, причал уже был огорожен и калиточка, ведущая к нему, была на замке.
День удачи, беззаботности и ласковой Венеции.
На самом берегу Натизоне, под Tempietto longo-bardo. В реке тьма жирных ленивых форелей, сверкают золотыми искрами – наслаждаются запретом рыбной ловли. Поднимаю взгляд: вид, плавящий душу, – мягчайшей итальянской гармонической красоты и какой-то особой чистоты цвета и рисунка: горы – четыре гряды, от темно-зеленых до снежных; река, зеленая и охряно-коричневая; дома нежных расцветок (нет ни одного с резким цветом); мост – Ponte del Diavolo XV века; высоченный тонкий кипарис, соединяющий все горные гряды; скалы; итальянское небо.
Утро невообразимое: розовоперстая Эос! Со всех сторон стоят промытые горы. Проснулся с чувством летнего утра в ранней молодости.
В 10.40 вышел от Джорджо с велосипедом. Поехал в Кампоформио; дотуда 8 км. Северо-восточный ветер в спину такой силы, что велосипед все время идет сам. Вот уже Osteria «Trattato» – в память трактата 1797 года, заключенного в Кампоформио между Наполеоном и Австрией, по которому была ликвидирована Serenissima (т. е. Венецианская республика). Пустынно, ширь. Обратно против ветра – страшно трудно. Но счастье!
Едем с Левонтиной поездом до Венцоне. Крохотный городок, но церковь XIII века. Спрашиваю план местности – нет. Как пройти на Сант-Аньезе? Почти никто не знает, а те, кто якобы знают, отвечают неуверенно и по-разному. Одни говорят: асфальтированная дорога, для машин, другие – strada bianca, solo per andare in piedi (белая дорога, только для пешего хода). Все-таки нашли; оказалось второе. Ни души, горный цирк вокруг, далеко внизу река Тальяменто. Дорога пошла сквозь лесок круто в гору на перевал. Несколько сомнительных развилок в лесу – пришлось угадывать. На крутом подъеме взмок до нитки, стало тяжковато; отдых. Левонтина ведет себя тактично. Но еще немного, и перевал. Сменил все мокрое, обсох. Растянулись на травке – немыслимая благодать. Высота 430 м (Венцоне – 230 м). Конечно, для молодых и здоровых совершенно смешные цифры; но когда сердце работает на жилах из ноги, они вполне достаточны для гордости. Кругом итальянский горный рай. Вертикальные скалы (до 1710 м), тепло, южный ветер, легонькие облачка, видно половину Карнии.
Еще 50 шагов – и открылся вид и на равнинное Фриули и Джемону. Сант-Аньезе – это церковь и один дом (на самом перевале); людей нет – все здесь разрушено великим джемонским землетрясением 1976 года. По каменистой дороге спустились в Джемону. Все путешествие – 10 км.
В Пансионе Renati празднуют giovedi grasso: здоровенные лбы распивают – что бы вы думали? – не водку, не граппу, а Asti spumante! Угостили и меня.
Долго сидел около Santissimi Apostoli, слушал, как играли (очень красиво) какие-то латиноамериканцы – с виду почти индейцы. Им самим было так весело, так достойно – артисты, не нищие! Один – обаятельнейший красавец. Сидел рядом с ними на ступеньках причала так с час – пока они сами не ушли.
Потом оказался у Giardini. Вид несказанный – весь Bacino di San Marco от Лидо до Santa Maria della Salute. Лагуна сияет солнцем, Лидо ярко закатное, Maria della Salute и San Giorgio в контражуре. Травка, парк, асфальта здесь уже нет, туристов нет.
Хорватия
Прекрасный тихий вечер в Венеции. Сидим с Ремо Факкани в Bar della Stazione, и он задает мне свои последние вопросы. Сажает меня в вагон Венеция-Москва. И в самом деле, без посторонней помощи я сесть бы уже не смог: добавились чемоданчик, рюкзак и, разумеется, Ремово яйцо – шоколадное пасхальное яйцо размером в футбольный мяч для гайдуковских детей. Проводники говорят, что в Венгрии забастовка – возможно, не проедем. В 21.22 отправление.
В Вилла Опичина пограничник суров: «Почему нет штампа въезда?» Отвечаю: «Потому что в Домодоссоле (на границе с Швейцарией, откуда я въехал) ваши колллеги не такие старательные, как вы». Некоторое время изображали неумолимость; но итальянцы не французы – после спектакля отпустили.
В 2 часа ночи въезжаем в Словению. Сежана. Словенский пограничник с каменной физиономией молча забрал паспорт, вышел из вагона и двинулся куда-то в темноту в сторону от станции. Идет в какую-то домушку метрах в двухстах от поезда, где среди полного мрака чуть-чуть светятся окна. Идти за ним или ждать? Стоянка поезда 14 минут, из которых часть уже прошла. Решаюсь идти к домушке и пытаюсь войти. Рявкают: «Не входить!» Около домушки десяток таких же, как я, – русских и украинцев. Их разговоры убивают: «Да, теперь у них так. Когда я сюда ехал, у меня поезд ушел. У них здесь часто остаются». Осознаю, что если поезд уйдет, то у меня уедут не только вещи, но и лекарства. А они, похоже, нужны уже немедленно. Однако же вынесли паспорта все же на полминуты раньше, чем поезд пошел.