И вот теперь, после всех проделанных манипуляций, неожиданно увенчавшихся успехом, я лежала в гробу посреди опрятного кладбища и ждала момента, когда этот гроб заколотят, чтобы закопать меня в глубокой яме.
Как ни странно, народу вокруг было немного. Лишь Питер с домочадцами, да несколько друзей Франчески. Причем Истара и Мартина среди них, естественно, не было! Что еще больше будило во мне желание разбить рожи этих сволочей об стенку. Ведь даже перед самой смертью ракшаси продолжала думать о нем… А ему было настолько на нее плевать, что он даже не изволил прийти на ее похороны!
Не прощу. Ни за что не прощу. И если сама выживу в результате всего этого безумия — эти гады получат свое сполна.
А пока я, лежа неподвижно с похолодевшей кожей, предавалась гневу праведному, к моему гробу подошел Питер, чтобы попрощаться. Склонившись надо мной, дракон неожиданно крепко сжал сложенные на груди руки, и с комом в горле прошептал тихо-тихо, на самое ухо:
— Прости, родная, у меня опять не получилось спасти тебя. Как и говорила Алая Ведьма, ты снова мертва, как бы я ни старался, что бы ни делал… Но я все равно не сдамся, слышишь, Нина? Все равно не отступлю. Сегодня как раз ночь перед полнолунием, так что в полночь я снова верну все к исходной точке. И даже если вся вселенная назовет меня наивным глупцом, даже если меня бесконечно будет рвать на части, я все равно не отступлю, и однажды мы победим. Верь мне, милая. Я обязательно переиграю судьбу ради тебя.
Одна единственная слеза упала на мою щеку. И покатившись по ней, исчезла, вобранная мягкой тканью савана. А Питер, тяжело дыша, отошел от меня, позволяя накрыть гроб. Послышались гулкие, ритмичные удары, с которыми гробовщики забивали гвозди в крышку. И когда этот стук наконец стих, я ощутила, как гроб подняли, чтобы затем опустить в яму.
Вскоре послышались удары, с которыми земля падала вниз, прямо на крышку над моей головой. Раз за разом, словно раскаты грома, которые со временем становились все более глухими и долетали будто сквозь толщу воды.
А потом стало тихо. Вероятно установив могильный камень, гробовщики ушли, оставив меня под землей одну.
Согласно изначальным установкам, которые я дала, создавая заклинание, организм должен выйти из магического анабиоза около десяти вечера. После чего у меня будет еще два часа, чтобы добраться до Питера прежде, чем он сделает то, о чем говорил, прощаясь со мной… что бы ни значили его слова. Увы, дать ему понять, что я на самом деле жива, было слишком рискованно — с учетом всех переменных, вариант, при котором в мою смерть верят все до одного и никаких исключений, казался самым удачным. Так шансов на успех было значительно больше.
Главное — успеть добраться до дракона раньше, чем он совершит задуманное. А то мало ли.
При этом мне не стоит расслабляться и надеяться на легкое вылезание из могилы! Проще всего, конечно же, было бы телепортироваться из гроба прямо на верхушку своего надгробья! Только вот не исключено, что после анабиоза я буду не в лучшей магической форме, и как минимум час настолько сложные трюки окажутся мне не по зубам. Так что главное, чтобы получилось просто проломить крышку и выбраться из-под земли… заодно напугав парочку случайных прохожих типичными кадрами из «Ночи живых мертвецов». А там уже в темпе вальса до дома Питера.
Ну а пока…
А пока мне оставалось просто занимать чем-то голову, чтобы не концентрироваться на том, что нахожусь под землей в чертовом гробу! Что, увы, с каждой минутой становилось все труднее. Нет, я никогда раньше не страдала клаустрофобией, но кажется, сейчас могла начать! А ведь зачитываясь всякими вампирскими романами а ля Энн Райс в свое время, я буквально витала в готических облаках, представляя, как меня закапывают в гробу, а я потом, выспавшись в нем, выбираюсь из могилы, чтоб летать по городу на крыльях ночи и романтично пить кровушку из шеек юных красавчиков! Только вот когда меня похоронили взаправду… отличие от моих мрачных фантазий было примерно как разница между Дитой фон Тиз и Кариной Барби. Причем Кариной Барби в хреновом косплее Дракулауры из Монстер Хай.
Что ж, прекрасное начало! Часу не прошло с тех пор, как меня закопали, а моя крыша уже начинает целенаправленно ехать, тихо шурша шифером. И самое жуткое это, наверное, звуки. Потому что…
С одной стороны, вокруг полная тишина — что говорится, гробовая. Но вот с другой… Возможно это лишь мое поехавшее воображение, а может я просто слышу, как где-то рядом в почве мышки роют норки, проползают черви и насекомые. И из-за тишины вокруг эти звуки доносятся до меня четко и ясно. Однако какой из вариантов не был бы верный, они пугали меня. До дрожи. При этом становилось то жарко, то холодно. Время от времени казалось, что у меня болит голова — так, будто что-то давит на макушку. И самое жуткое, что из-за заклинания я все еще не могла пошевелиться, лишь воспринимала происходящее вокруг меня… воспринимала ничто. Тишину, темноту, легкий запах древесины, из которой был сделан гроб.
И воспринимала затягивающее чувство невесомого, кружащего меня водоворота, будто уносившего куда-то мое тело, которое в действительности лежало на месте совершенно неподвижно.
Водоворота, из которого до меня долетал тихий, невнятный голос, становившийся все отчетливее с каждой минутой.
— И как лежится? — с любопытством спросил голос, отдающий легкими нотками нервного срыва, еще не успевшего обратиться начинающим безумием.
— Не особо, — мысленно ответила я с легким цинизмом. — Даже не повесили освежитель воздуха в форме елочки. Какой же это сервис?
— Ну, меня закопали посреди Ведьминого леса, завернутой в простыню, так что твой сервис даже не самый плохой… хоть до древней царской гробницы и правда не дотягивает, — протянула Гертруда Грендерхолд, зависнув в воздухе прямо напротив меня, а точнее — просто надо мной.