Я подробно рассказывал Марии о событиях, произошедших со мной в Хатыни, и крупные слезы текли по моему лицу, но с каждой слезинкой, выкатившейся из моих глаз, отступала, мучившая меня боль. Она не спрашивала, не уточняла, а просто молча слушала моё повествование, не перебивая, и за это, я был ей бесконечно благодарен. После окончания рассказа, когда у меня высохли слёзы, и я окончательно успокоился, за окном уже светало. Резидент Наблюдателя встала с кровати и сухо сказала:

— Одевайся. Я не хочу светиться здесь с тобой в таком виде. Поедем в номер гостиницы, где мы первый раз с тобой беседовали. Там я приведу тебя и себя в порядок. Я, так поняла, что ты почти готов к принятию решения. Тебя нельзя заставить, но это не игра, и наш выбор относительно твоей кандидатуры, до того момента, когда локальное время этой кальки не совпадёт с датой изъятия тебя из мира Альфа-ноль, нельзя изменить. А это значит на тебя продолжиться давление Наблюдателя. Потом, у тебя появиться выбор: либо остаться здесь, либо вернуться в мир Альфа-ноль в момент изъятия, плюс бесконечно малый отрезок времени. Но, на данный временной промежуток, нам обязательно нужен Садовник, и поэтому тебе теперь никак не отвертеться. Брось капризничать, как маленький, ты же взрослый, умудрённый опытом мужик, который всё понимает, и начинай готовиться к решению по инициализации. В гостинице мы обсудим все нюансы.

Её монолог полностью подтвердил те выводы, к которым я до этого пришел. В этой ситуации у меня не было выбора. С меня не слезут, и мне всё равно придётся подчиниться, только при этом надо будет умудриться протолкнуть своё особое условие. Хотя сегодня и было воскресенье, я оделся так, как постоянно одевался для поездки на работу. Увидев это, Мария громко фыркнула, но от комментариев отказалась. Еще бы ей не фыркать: вместе, учитывая её прикид, мы смотрелись, как принцесса и нищий. Закрыв комнату на ключ, я подставил ей руку, за которую она взялась и мы, словно пара влюбленных, пошли к выходу. Идти под ручку с такой девушкой огромное наслаждение, и если бы не грядущие события, я был бы на седьмом небе от счастья. Для воскресения в общаге ещё было слишком рано. Здесь, в этот день недели, к этому часу некто с кровати не слазит, а некоторые даже с подружки на ночь, и поэтому до выхода из здания, мы добрались, никому не попавшись на глаза. Вахтёра, тёти Маши, на своём рабочем месте не оказалось, но входная дверь ей уже была освобождена от накладного амбарного замка, и мы вышли на улицу. Как в общежитие раньше попала моя гостья, для меня оставалось полной загадкой. Прислонённой к стенке метлы, как ожидалось, на которой прилетела Мария, я не обнаружил, зато на парковке стоял черный гелендваген G65, который при виде её радостно мигнул габаритами.

Водителем Мария была таким, словно училась вождению у самого бога, да наверно в этом случае, так и было в реале. Если бы она, от нечего делать, пристроилась подрабатывать пилотом в формуле один, то эти соревнования смело можно было закрывать, так как победитель всегда был известен заранее. В этот утренний воскресный час улицы города были девственно пусты, и преодолеть несчастные пять километров до цели нашей поездки, несмотря на повороты, было для неё делом пяти минут. Спустя этот отрезок времени, я уже входил в холл гостиницы. На ресепшене, как будто специально, седела та же язва, которая провожала меня в прошлый раз. Увидев посетителя гостиницы и узнав его, она уже открыла было рот, чтобы сказать мне очередную колкость, как следом за мной вошла моя спутница, что и заставило её резко прикусить себе язык.

Нацепив на лицо выражение полного счастья, как будто она, только что нашла на дороге тысячу долларов, девушка на ресепшене, с выражением щенячий радости в глазах, разразилась речью о том, как она рада сама, и руководство компании в её лице, принимать в гостинице очаровательную постоянную клиентку. Прервав на полуслове этот спич, Мария, взяв в одну руку предложенный ключ, а другой меня под руку, сказав замолчавшей служащей, что нам некогда слушать её болтовню, повела меня в знакомый номер. В этот раз мы сразу прошли в непроверенную мною в прошлый раз спальню. Предложив, мне чтобы я раздевался и ложился в постель, она достала из принесённой с собой сумочки странный предмет. Это был прозрачный цилиндр, размерами и формой похожий да дамскую сигарету. С одного конца прикрытый белой заглушкой, он полностью был заполнен красной, как кровь, жидкостью. Прочитав в моих глазах недоумение и невысказанный вопрос, Резидент произнесла:

— Это не то, о чем ты подумал. Данный предмет не активатор, а просто очень хорошее лекарство, которое поможет твоему организму, справиться за короткое время с последствиями перенесённого тобой шока. А говоря о твоей невысказанной мысли, так это надо делать не здесь, да и не так.

С этими словами Мария сняла с цилиндра заглушку. Оказавшимся под ней мягким белым шариком, похожим на жвачку, она дотронулась до моей руки, и инъектор намертво присосался, в точке прикосновения, к ней. Через прозрачные стенки было видно, как убывает, наполняющее его вещество, после окончания которого, цилиндр отвалился от руки, как обожравшаяся кровью пиявка, и тут же растаял в воздухе без всякого следа.

Моё тело охватила невероятная нега. Мысли стали свободными и воздушными. Печали пропали вместе с проблемами. На душе стало тепло и уютно, как в детстве рядом с мамой. Глаза сами собой закрылись, и я провалился в глубокий сон без сновидений.

Пробуждение было нормальным. Судя по времени, я проспал всего несколько часов, и сейчас была вторая половина воскресенья. Лекарство, которое применила Мария, точно не было навороченным наркотиком. После приема наркотика не чувствуешь себя так, словно месяц пробыл в санатории и со здоровьем всё в полном порядке. Это было явно, что то другое, и судя по инъектору, произведённое не в этом мире. Одежда, в которой я приехал, исчезла, зато рядом на кресле лежал шикарный костюм тройка, который дополняла белая рубашка с подобранным под цвет костюма галстуком. Рядом стояли наимоднейшие туфли. На столике примостилась оригинальная коробочка, в которой лежал комплект, состоящий из заколки для галстука и запонок, украшенных нехилыми брюликами. Меня явно собирались задвигать в сливки общества.

В спальню зашла Мария. За то время, что я спал, она не только умудрилась где-то достать для меня костюм, готов поспорить, что он будет сидеть на мне как влитой, но и полностью поменять свой имидж. Теперь это была не красавица ведьма, а скромная дочурка миллионера. Коротенькое простенькое платьице с расклёшенной юбочкой, в меру украшенное золотом и брильянтами, выгодно подчеркивало её великолепное тело, и делало её образ просто неотразимым, с чем полностью был согласен мой оживший "близкий друг".

— Чего лежим, кого ждём? — тут же наехала она на меня. — Нечего симулировать болящего. Я проверяла только что! Теперь со здоровьем у тебя полный ажур, как у спортсмена. Вставай, приводи себя в порядок и одевай обновку. Надеюсь, ты не разучился ещё носить костюмы? У нас мало времени, но много дел! Сейчас мы идем обедать в ресторан, а вечером запланировано посещение местного театра. Пора выводить тебя в свет. Завтра с утра ты идёшь на работу и пишешь заявление об увольнении. Затем берёшь обходной лист и прикладываешь максимум усилий, для того чтобы к вечеру приказ начальником был подписан, а послезавтра я забираю тебя в Москву. Можно было бы наплевать на увольнение и уехать сразу, но официально продуктивней.

— Всё сказала, чёртов арифмометр в платье? — ответил я, с трудом сдерживая накатившую на меня злость. — Теперь слушай меня и не смей, перебивай. Вы со своим долбаным Наблюдателем загнали меня в угол и мне не отвертеться. Поэтому я вынужден принять ваше предложение. Отмучаюсь, как нибудь! Текущий срок, четырнадцать лет — не пожизненный. А вдруг и понравиться мне ходить в юбке взяв в руки ненавистный флаг ЛГБТ? Но у меня, к вашей чёртовой компании, есть всего одно условие, которое вам будет не сложно выполнить: я продолжу работать на фирме и жить нормальной, для меня, жизнью, а спасением человечества буду заниматься в свободное от работы время. Судя по рассказам, если я всё правильно понял из твоих объяснений, система позволяет это сделать.

— Но почему? — Мария от неожиданности даже присела на кровать — Алиса, а значит и ты, фактически самый богатый человек в этом мире, да и во всех остальных, наверное. Все твои запросы, и все твои желания будут исполняться. Ты можешь заниматься, чем угодно, в своё удовольствие. Почему ты отказываешься от всего этого?

— Потому, что деньги, для меня не имеют большого значения. Я получаю кайф, не от того сколько я их заработал, и сколько у меня их на счету, а от того насколько профессионально и точно я выполнил свою работу, когда нашел решение невероятно сложной технической задачи и воплотил её в жизнь. Во время моей учебы в институте с хорошими книгами в магазинах была напряжёнка, а если их завозили, то выстраивалась очередь больше, чем во время правления Горбачёва, за водкой. Народ любил и хотел читать. Публичные библиотеки не справлялись с желанием людей прочитать интересную и популярную литературу. Живая очередь растягивалась на месяцы.

В нашей институтской группе учился сын крупного партийного функционера Республики, который никому не отказывал в желании почитать книгу из его огромной домашней библиотеки, чем мы с удовольствием постоянно пользовались. Одна из самых востребованных была книга Стругацких "Понедельник начинается в суботу". Её мы прочитали всей группой. Позднее, на сельхозработах, когда прозвучала команда отбой и в бараке потушили свет, а от только что закончившейся чумовой танцевальной дискотеки кровь ходила ходуном, и сна не было ни в одном глазу, лежа на нарах, мы затеяли тихую дискуссию: может ли быть интересной работа, или всё упирается в деньги. Сын функционера, между прочим, лежал рядом со мной и тоже высказывал свою точку зрения. Уже тогда, с большим преимуществом победило мнение, что все, что написано у Стругацких не имеет большого значения. Определяющим должно быть, только то, что, сколько платят, а со всем остальным, как повезёт, с чем я в корне был не согласен, но меня затоптали толпой.

Мне повезло устроиться на интересную, хорошо оплачиваемую работу, на которую утром я ехал с удовольствием. Для меня тогда, величина заработка стояла на втором месте, с чем категорически были не согласны моя жена и дочь. Позднее стал работать на фирме, занимаясь любимым делом. В условиях капитализма, нас подставили, чуть не доведя до банкротства. Но мы смогли выжить! Те, кто работали только ради денег, сразу разбежались, как тараканы при виде тапка, так как зарплаты упали ниже плинтуса. Остался только костяк единомышленников, ставших, по необходимости, мастерами на все руки, для которых была главной работа. Хозяин фирмы, когда мы сверхурочно исполняли срочный заказ, выходил с нами в нерабочий день, не для того чтобы разложить пасьянс в кабинете на компе и лично проследить кто сачкует, а приходил на участок и говорил, что он тоже может работать руками и пусть ему дадут фронт работ. Высшим наслаждением было для нас: когда отгружаешь заказчику продукцию точно в срок и высокого качества, выпущенную усеченным коллективом, зато мастерами высокого класса, гордящимися своим профессионализмом, а все остальное приложиться. Мне нравилось, как я прожил прошлую жизнь, мне нравиться, как я начал новую. У меня есть интересная работа, друзья и я не хочу пока нечего менять.

— Хорошо — сказала Мария, вставая с кровати и одергивая платье. — Я принимаю твое условие. Увольнение отменяется. Завтра ты, как обычно идёшь на работу, а я возвращаюсь в Москву. Договорись с начальником, чтобы тебе, примерно через месяц, предоставили отпуск, без сохранения содержания по семейным обстоятельствам недели на две. Я думаю, их нам хватит. Причину придумаешь сам, не маленький, тем более опыт в этом у тебя должен быть большим. Моя задача на этот месяц прикупить домик под Тулой, в престижном районе, чтобы было меньше слухов, и оборудовать в нём базу. И наконец, хватит сидеть сиднем! Вставай и одевай новый костюм. Дама сильно хочет Жрать, а вечером нас ждёт театр.

Ночевать я остался в номере гостиницы. В театр и обратно мы ходили пешком, благо он был совсем рядом. Как истинные театралы, я с красавицей Марией в упомрачительным наряде, взявшись под руки, неспешно возвращались обратно обсуждая просмотренный только что спектакль. Сегодня давали "Бесприданницу". Никогда не любил русскую классику, в постановке современного режиссера в провинциальном городе. Этот "профессионал" местного разлива, наворотит черт, знает что, а потом доказывает всем на лево и на право, что он это так видит, и что окружающие не понимают его гениальной интерпретации. У Рязанова поставлено намного интереснее, да и песня в исполнении Михалкова, за душу берёт. Идти в театр тогда сильно не хотелось, но дама настояла. Пошел, выгулял новый костюм. Вернуть мою рабочую одежду Мария обещала только утром. Когда укладывались в постель, она предупредила, что ночью шуток не понимает и всякие агрессивные действия с моей стороны, будут жестоко пресекаться. Что это означает, я понял ещё в прошлый раз, и довёл эти актуальные сведенья до своего "близкого друга", о том, что суетиться не стоит, чревато. Поэтому я, пожелав Марии спокойной ночи, отвернулся от неё. Вздохнул и умиротворённо заснул. Занавес!