— Ну что же это? Ну как же это? — только и мог он повторять, видя, как грозный непобедимый воин, который стал для него настоящим кумиром и примером для подражания, оказался обыкновенной девчонкой.

— Ты разочаровался во мне, и хочешь, чтобы я вернула тебе клятву?

— Простите меня, что позволил вам усомниться во мне. Я клятве не изменю никогда. И мне всё равно, кто у меня хозяин или хозяйка. Я буду верен вам, как и обещал, до моего самого последнего дыхания!

— Ладно, проехали. Я по-прежнему считаю тебя своим верным другом, поэтому слушай и запоминай. На самом деле меня зовут Алиса, и это сейчас для всех государственная тайна. Для тебя я, как и прежде господин Максим. И не дай тебе бог, хотя бы случайно, или во сне, назвать меня Алисой, если я не в платье. А сейчас давай ложиться спать, а ночь тебе даётся для того, чтобы ты обдумал и осознал всё, что сегодня с тобой произошло, и решил бы, как ты собираешься жить дальше на этом свете.

Утром, когда проснулся Гаврош, то я уже умылся и оделся в свою обычную одежду, и заказал завтрак, поэтому отворачиваться и закрывать глаза, ему не пришлось. Как только он слез с постели, то был отправлен мной, принимать водные процедуры. Ослушаться меня, он не посмел, зато вернувшись относительно чистым, начал ворчать себе под нос, что если командир девушка, хоть и притворяющаяся парнем, то это настоящая беда для подчиненных. Услышав это его сопение, я заявил, что если мои уши доложат мне ещё раз о подобном, то он у меня весь день проходит, одетый как девочка. Эта угроза эго впечатлила, и он заткнулся.

После завтрака стали решать вопрос, кому заплатить долги Тука, чтобы они попали по назначению. Тогда Гаврош сказал:

— Трактирщик из Трёх поросят, где мы вчера вечером сидели, является по слухам, которые ходят среди бандитов, другом детства самого Питона, некоронованного короля ночной столицы, и который оказывает дядюшке Милену, своё покровительство. В районе трактира не имеет право совершиться ни одно преступление. За этим строго следит служба безопасности Питона. Нарушение неотвратимо карается смертью. Там обратила внимание: — тут я его перебил и сказал, чтобы он немедленно прекратил обращаться ко мне как к девушке. И пусть только попробует ошибиться, при народе, хоть бы один раз, то сильно пожалеет об этом. Гаврош извинился и продолжил: — там ОБРАТИЛ внимание, даже нищих почти нет, только личные доверенные самого Питона. Я тебя туда специально повёл, потому что наши туда, стараются не ходить. Это единственный, мой знакомый, который имеет связи наверх. Остальные, кого я знаю, мелочёвка, вроде Горла.

— Ну что ж, наденем шкуру серого волка, и наведаемся в гости к Ниф-ниф, Наф-наф и Нуф-нуфу. Весёленькая будет видно встреча. Гаврош доедай свой завтрак и собирайся. Через десять минут, мы выходим.

Трактирщик, дядюшка Мишлен, встретил нас, как самых дорогих гостей. Он, радуясь, что нам понравилась его кухня, предлагал стать его постоянными клиентами, обещая хорошие скидки. Во время своей болтовни, его внимательный взгляд ощупывал меня с Гаврошем с низу доверху, как будто что то искал. Вдруг меня осенило: он видно пытался обнаружить следы вчерашней нашей ночной стычки с Пауком. Лиса говорила о нескольких целях, которые находились в отдалении и не вмешивались: это, скорее всего, были люди дядюшки Мишлена. Ох, как не прост этот трактирщик. Наконец, ему надоело юлить, и он спросил прямо: хорошо ли мы добрались до гостиницы? Вот тут то он и прокололся: я негде не светил тем, где у меня находиться логово. Но в ответ, изобразив на лице выражение деревенского парня, ответил вопросом на вопрос: а что плохого может случиться со мной, и моим другом в самой Столице?

Потом я попросил господина Мишлена, уделить нам немного своего личного времени, для приватного с ним разговора, и желательно без свидетелей, на что он ответил, что для таких дорогих гостей, ему нечего не жалко. После чего, по особой лестнице, он проводил нас на второй этаж, где у него располагались ВИП кабинеты для особых гостей. Приказав принести своей миленькой служанке лучшего вина, так как от завтрака мы отказались, и дождавшись своего заказа, он аккуратно разлил его по трём красивым бокалам. Затем не спуская с меня глаз, сказал, что внимательно меня слушает.

— Уважаемый господин Мишлен: — начал я под его оценивающим взглядом. — Мои знакомые отзываются о вас, как справедливом и отзывчивом человеке, который помогает всем горожанам по мере своей возможности и поэтому пользующимся огромным авторитетом среди жителей нашей прекрасной столицы. Ваш авторитет настолько велик, что сомнительные граждане не рискуют провёртывать свои тёмные делишки в районе, где расположено ваше отличное заведение, боясь вызвать ваш праведный гнев. Здесь безопасней, чем в королевском дворце, нашего солнцеподобного монарха. Как говорят на моей далёкой родине: девственница с ослом, нагруженным золотыми слитками может пройти по улицам вашего района тёмной ночью, нечего не опасаясь.

После этой тирады я посмотрел в его лицо, но не один мускул у него не дрогнул. Только немного сощурил глаза, продолжая пристально рассматривать меня, и перестал улыбаться. Постоянно ментосканирующая его Лиса доложила, что он ко мне, относиться с полным доверием и любопытством, не ожидая агрессии, как будто знает о нас всё.

— Вы знаете этого молодого господина: — продолжил я, указывая на Гавроша. — Он оказал мне важную услугу и поэтому в благодарность хочу расплатиться по его долгам, а также, если это возможно выкупить его жизнь и взять над ним опекунство. Вы сможете связаться с нужными людьми? Я оплачу вам все посреднические услуги.

— Это очень сложный вопрос. Насколько я знаю правила, от туда, где обитает Тук, выход только на кладбище, и исключения из этого закона, очень редки. Но вы, шевалье Максим, почему то, я даже этого не знаю этого сам, очень мне симпатичны и я попробую вам в этом вопросе помочь.

— Врет и не краснеет. И чего-то очень уж спокойный.

— Это и без твоего, Лиса, анализа понятно. У меня впечатление, что он, о нас с тобой, очень много знает и собирается выцыганить у меня для себя, особую услугу. Ладно, поживем, увидим.

— Я попробую переговорить с нужными, для вас, людьми и о результате переговоров сообщу вам лично.

— Считайте я ваш должник, господин Мишлен. Можете считать меня своим постоянным клиентом. Теперь я всем своим друзьям обязательно буду предлагать посетить ваше замечательное заведение, с отличной кухней и приятным и обходительным персоналом, под вашим умелым руководством.

Расстались мы почти друзьями, но осадочек остался. Я не могу никак понять свой статус в этом городе. Такое впечатление, что здесь все меня великолепно знают, но видя, что я их не узнаю, подыгрывают мне в неизвестной для меня игре. Поэтому положение самозванца, шевалье Максима, с каждым часом, становиться всё сложнее и сложнее. Зуб даю, что дядюшка Мишлен знает кто я на самом деле такой, но на полный контакт не идёт, проворачивая свою комбинацию.

После того как мы вышли из трактира, я сказал, чтобы Гаврош познакомил меня со своей тётей. Он начал отнекиваться, но я настоял. Домик родственницы располагался в одном из самых бедных рабочих районов, ещё не самое дно, но очень близко. Здесь жили те, кто не имели постоянной работы, и перебивались случайными заработками. Идти пришлось через весь город, и после центра города, домики окраины казались ещё более убогими. Единственный плюс, каждый имел небольшой земельный участок, примерно десять соток, обнесённый дырявым забором и засаженный хилыми фруктовыми деревьями. С наскока, я опознал только яблоню, да и то только, потому, что на ветках висели редкие мелкие плоды. Как можно голодать, когда здесь, около дома столько отличной земли. Наши дачники, на меньших участках, обеспечивают постоянно свои семьи свежей зеленью. А пусти сюда на эту землю, китайца с семьёй, так он вообще будет самым крутым торговцем свежими овощами в Горвинте. И при том круглогодично.