Дальше был банальный секс, хоть и довольно долгий. Уже рассветало, когда я добавил девчонке ещё тридцать евро за исполнительность, и отправил восвояси. Лёжа, я смотрел на разгорающийся за окном зимний рассвет, и пытался уснуть…
— Вставай, парень! Давай быстрее вставай! Хорош спать, в тюрьме выспишься! — кто-то будил меня. Какого чёрта… — и тут я вспомнил, и где я, и то, что надо срочно отсюда уходить. Наверняка ведь Кристель не будет долго запираться, когда увидит моё фото в утренних новостях.
— Доброе утро, Стив. Как спалось?
— Ну ты силён, русский! Его обвиняют в жестоком убийстве, он непонятно где, непонятно с кем, и он ещё спрашивает, как мне спалось! Нормально мне спалось! А вот ты, похоже, плохо спал — вон глаза все красные. Давай умывайся, и спускайся в машину. Пора тебя вызволять из задницы, в которую ты умудрился попасть.
В центре города было шумно. Туда-сюда шныряли сотни и тысячи людей, и мне казалось, что все они жадно ищёт меня взглядами.
— Слушай, Стив, а может быть, пойти сдаться? Ведь технодопрос покажет, что я невиновен?
Американец вытаращился на меня, как на прокажённого:
— Ты чего? Какие технодопросы? Это ведь не у вас в России, где чуть что — гипноз и психотропники. Хотя, скажу по правде, хорошую штуку вы выдумали. И все чиновники у вас подвергаются этой процедуре. Вот бы к нашим сволочам из оборонной промышленности применять — враз бы бюджет съёжился бы в разы! А то, представляешь, на разработку нового истребителя сорок миллиардов запросили, ворьё! Вор на воре сидит и вором погоняет! Белые воротнички из Принстона, мать их! — Стивен разозлился не на шутку. Видать, его крепко достали взяточники. И, честно говоря, я его понимал. В Союзе, кстати, технодопросы вошли в моду в середине 90-х годов ХХ века, когда по инициативе ЛДПСС и лично Жириновского, разгорелся громадный скандал вокруг партийных взяточников из Прибалтики. Я читал про этот случай в каком-то старом журнале, который случайно завалялся в уборной дома. Когда в СССР начался капитализм, воровать стали, разумеется, все, но масштабы воровства в Литве достигли фееричных масштабов — воровали буквально всё. Особой наглостью отличились чиновники Висагинского горкома партии. Тогда ещё партия имела очень большое влияние на жизнь страны, и партократы были царями в любых мелких городишках. Руководство Игналинской АЭС, с покрывавшей их местной номенклатурой продавали электричество по заниженным, в сравнении с экспортными, ценам в Польшу. Криков в печати было столько, что вся страна напряжённо следила за развитием скандала. Особую резвость в деле защиты литовского ворья проявили небызвестные Гайдар, Листьев и Чубайс. Почему самыми замазанными оказались именно они — непонятно, но скорее всего, соседние миры как-то связаны на тонком, "астральном" уровне, и ежели ты вор вот тут, то и за стенкой гильбертовых барьеров тоже будешь вором.
После публично высказанной Жириновским идеи о тотальной проверке всех партийных чиновников методами психотропных веществ, буря разгорелась ещё более страшная. Но после того, как Жириновский прошёл такую процедуру лично, да и привлёк несколько своих единомышленников из высшего эшелона власти КПСС, деваться было уже некуда. Общество было уже слишком либерализованным, и могло не понять своих лидеров. И Верховный совет СССР принял такой закон — о тотальной ежегодной проверке всех чиновников и партийных работников. Потом действие закона распространилось и на правоохранительные органы, и на разведчиков. Науку пока что не трогали, но всё шло к тому, что очень скоро в Союзе технодопросам будут подвергать вообще всех мало-мальски общественно значимых фигур — от начальников цехов, до руководителей корпораций.
Я сидел на заднем сиденье автомобиля, и ждал. Ожидание становилось совершенно невыносимым — Стивена не было вот уже полтора часа, и я совсем уже было собрался выходить на улицу, как дверца машины распахнулась, и на сиденье водителя рухнул американец. Лицо Стивена было встревоженным, на лбу выступили капельки пота. Он, не говоря ни слова, вытащил сигарету и с наслаждением затянулся. Увидев мой ошарашенный взгляд, он огрызнулся:
— Ну да, опять начал курить. Пять лет в рот не брал, теперь вот приходится. Ты парень, круто попал. Совсем круто. Виделся со своим кузеном. Твои фотографии в цвете по всем улицам, на каждом перекрёстке. Мне уже звонили из посольства нашего и вашего, мол, не видел ли, случаем? Уже и это выяснили, что мы с тобой знакомы. За тобой конкретная охота, Расул.
— И-и ч-что г-говорят? — заикаясь, спросил я. Потянувшись было к сигарете, я отдёрнул руку, ругая себя последними словами. Слабак, тряпка! Чуть что — сразу к сигаретке. А дальше что, водочкой и герычем будешь проблемы утрясать?
— Ч-что г-говорят? — передразнил меня Стивен, в две затяжки прикончив сигарету — обвиняют в самом жутком преступлении. Ты, значит, зверски изнасиловал и убил молодую женщину, блестящего учёного. Скандал! Французское правительство требует от Москвы непременной выдачи, для суда в Страсбурге. Или где там европейцы судят своих, я не знаю.
— А почему ты веришь мне, собственно, а не им? — справившись с волнением, задал я вполне логичный вопрос.
— Знаешь, я пожил на этом свете, и убийц видел. Особенно маньяков. Что-то в них гниловатое есть, сразу и не разберёшь, но есть. А в тебе такого нет. Конечно, если припрёт, ты как и любой нормальный человек, сможешь выстрелить, спасая жизнь там, или на войне. Но так — хладнокровно… Да и мне показалась истерия слишком уж надуманной. Была в Австрии пару лет тому назад история — отец изнасиловал и убил своих двух дочерей. А потом съел. И вот что я скажу — не было такого скандала по всей стране. Да и из посольства вашего очень уж акцентировано советовали тебе обратиться к ним. Мол, спасут, не выдадут, и так далее. Теперь думай, кому ты мог так насолить.
Машина наша была припаркована на платной стоянке, и к нам никто не подходил — так что времени подумать было с лихвой. Итак, зачем это кому-то? Для чего меня так подставлять, и какую ценность я могу представлять для неизвестных врагов?
Американцы? Да зачем? Им я, как специалист по теории магнитодинамики и финансовому анализу к чёрту не сдался — у них самих подобных спецов выше крыши. "Айви Лиг" пока ещё здравствует. Другое дело, если они в курсе про "Карфаген", тогда да, человек моего уровня допуска (то есть мой двойник, но они-то этого знать не могут), был бы очень и очень нужен им. Но — нелогично, ведь проще подставить Подольцева, он-то специалист куда более высокого класса… А если тут сыграло то, что мой двойник старательно тянул одеяло славы и признания на себя? И он показался ЦРУ или кому там ещё более лёгкой целью? Да, американцы — это версия. Которую напрочь опровергает наличие меня в машине Стива. Слишком это всё лубочно и я склонен считать факт вмешательства американца чистейшей случайностью.
Наши? КГБ? ГРУ? Партийный контроль, или какие ещё у нас Geheime Staapspolizei существуют? А им-то это за каким чёртом сдалось? Скомпрометировать меня? Вытащить назад в Союз? Так нет ничего проще — просто прикажите, и я полечу назад. Версия с нашими спецслужбами не выдерживала решительно никакой критики. Единственным вариантом оставалась идейка о том, что меня нужно было скомпрометировать, чтобы ударить по Фрейману — мол вот какие сволочи обретаются в советской науке, а жиды ещё их и покрывают. Лёгкие намёки, гулявшие по институту о непробиваемости министерской "крыши" Исаака Арнольдовича, давали дополнительную пищу для размышлений. Да, вполне возможно — меня грубо подставляют, чтобы сместить Фреймана с руководства "Карфагеном". И подставляет родная армия, в лице МО — чтобы запустить загребущие лапы в недра "Проекта Карфаген". Чтобы превратить мой родной мир в поляну для сражений. Мы с Юрой Подольцевым уже пообсуждали принципиальную возможность переброски материальных объектов через пробои — и пришли к выводу (точнее Юра пришёл), что никаких физических запретов нет, надо лишь немного подкорректировать некоторые уравнения, да дать чуть большую мощность на установку. "Чуть большую" — это на пару-тройку порядков. Но Юру, как истого теоретика, такие скучные мелочи не волновали. Он с великолепной небрежностью отмахнулся от моего замечания, что тут нужно строить пару ЛАЭС для обеспечения энерговооружённости проекта:
— Да ладно, нужно будет — построим. Не впервой.
Итак, версия вторая — наши.