– Я понял, – учитель тряхнул мешком, который держал в руке. – Он пропал в понедельник.

Веретенников был человеком вредным и мстительным и посодействовал, чтобы Толмачева не пустили в десятый класс. Но, глядя на дрожащие щеки учителя, Олег проникся к нему сочувствием.

Веретено залез в водоотвод.

– Что-то он сдал, – шепнула Надя.

Спустя минуту прозвучал усиленный эхом крик скорби.

Надя стиснула запястье Олега. Дул ветерок, гремели грузовики.

В цементном конусе Веретенников присел на корточки и о чем-то ласково говорил с мертвым животным.

– У него, наверное, никого не было, кроме этого пса.

– Помогу ему, – Олег шагнул к трубе, но Веретенников уже брел наружу. Мешок он прижал к груди, наплевав на запах. Голова дохлой собаки торчала из ткани, словно учитель нес укутанного младенца.

– Это Ромео, – сказал Михаил Петрович. Олег мысленно взмолился, чтобы Веретенников не расплакался. – Ромео любил огурцы и гулял с козами. Он был очень добрым.

– Мы видели бешеную лису вчера, – сказала Надя. – Она могла напасть на собаку.

– Это не лиса, – отрезал Веретенников, и что-то темное мелькнуло в его взоре.

Ромео дернул окоченевшей лапой.

– Похороню его, – сказал учитель.

Он потопал прочь, опустив плечи, сгорбившись, баюкая собаку как сына.

Надя шмыгнула носом, внезапно разрыдалась. Олег обнял ее и целовал волосы, покуда слезы не иссякли. Вопрос, который Надя задала, посмотрев Олегу в глаза, поставил его в тупик.

– Влада и это предвидела?

– Она была ребенком, – буркнул Олег, не веря в то, что говорит, – ребенком, а не чертовой Вангой.

Надя принюхалась к своим локонам.

– Мне нужно принять душ, или я умру.