– Не обо всем стоит рассказывать, пап.
– Но я себе решил: мои дети – необычные. С сыном – как непорочное зачатие. Дочь в рубашке и пахнет фиалками. А вышло вот как.
Они сидели в тишине, размышляя о своем. Синхронно заурчали их желудки, сын и отец улыбнулись друг другу. Олег сказал:
– Давай картошки нажарим?
На Ленина, Гагарина, Советской, Рабочей, еще на тридцати девяти улицах жители Свяжено готовились ко сну. А в доме у парка Веретенников встал с постели и вышел в коридор. Он двигался тихо, чтобы не почуяли подъездные тени. Приблизился к дверям и посмотрел в глазок. От страха ноги сделались ватными. Колени подогнулись, он неосторожно схватился за дверную ручку и догадался по шорохам и скрипам: его обнаружили.
Кто-то измазал лампочку красным лаком. Этаж был багровым, и, хотя выпученный глаз Веретенникова не увидел никого за дверью, мочевой пузырь опорожнился непроизвольно. Моча потекла по бедру.
– Есть там кто? – прохныкал учитель.
– Есть, – ответили извне.
14. Пещера
По трассе мчали машины. Вряд ли водители удостаивали рынок и домишки у обочин даже беглым взглядом. Привет, безымянный поселок; пока, безымянный поселок. Разве что кому-то приспичит заправиться или заскочить в «Чебоксарский трикотаж». Полуденное солнце согревало луга и речную гладь.
Водоотвод прошивал насквозь насыпь под трассой и сейчас был сухим. Метров тридцать в длину, он оказался достаточно просторен, чтобы Надя не пригибалась. Олег был вынужден горбиться и беречь макушку от торчащих сверху скоб. Мартовка обмелела, на дне цементного конуса змеилась дорожка затвердевшей грязи.
Целомудренно чмокнув Олега в щеку, девушка сказала:
– Ты мне снился.
Надя надела шорты и майку, завязала волосы в хвост. И такой походный вариант не лишал ее эффектности.
– Что я делал?
– Ой, ты был счастлив. Кричал, что у тебя родилась сестра.
– Я так и кричал всем, когда Владу привезли из роддома.
Он промолчал о том, что снилось ему. Общественный туалет, залитый багровым сиянием, задушенная и изнасилованная Надя на полу. Ее одежда порвана, ее лицо – черная гематома.
Смена кадров: пляж, в воде плавает разбухший труп. Он качается, лежа на животе, но Олег узнает сержанта Самсонова. Наклоняется, чтобы за ногу вытащить труп, и видит свое отражение в воде: череп рассечен пополам листом железа.
Он пробудился, чувствуя на языке солоноватый привкус меди. Наверное, зуб кровоточил во сне. Светало, петухи голосили за окном. Переворачиваясь в постели, Олег заметил что-то чужеродное на руке. Дыры от внутривенных инъекций от локтя до кисти. Язвы с воспаленными краями. Отравленные и сожженные вены под кожей.