Люк кивнул головой:

— Хорошо. Первый пилот — я. Вы — второй. Туда ведете вы. Обратно — я. Так вас устроит?

Она с легким наклоном головы сказала:

— Благодарю! — отстояв свои права, иногда полезно и о приличиях вспомнить.

Сердце дракона мерно билось, чуть нарушая тишину.

Дракон шел в полветра, держа курс на северо-запад. Стойкий галбвинд сносил с курса, но пока ничего катастрофичного, задержатся в пути минут на десять, не более того. Мощности дракона хватало даже, чтобы идти острым ветром. Пассажиры спали, предпочитая нагнать прерванный сон.

Ви застыла у штурвала, Люк стоял у лобового стекла, маяча перед глазами и мешая насладиться полетом. Да, драконы плавали в воздухе, но тихонько, про себя, Ви называла это полетом.

Сколько себя Ви помнила — столько она любила драконов. Её к этому приучила мать. Дед Ви, лорд Богдейла — затонувших земель, которых в глаза не видел даже его собственный дед, был известным путешественником и естествоиспытателем. Мать с детства путешествовала с ним — от заливов Амазонии до островов Путорана. А потом влюбилась в начинающего врача с острова Меандр, где и решила осесть, чтобы создать семью.

Она с детства брала Ви с собой в плаванье на драконах. Жаль, что тогда устои общества были настолько непоколебимы, что представить женщину за управлением дракона было немыслимо. Её снисходительно допускали подержать штурвал — не более того. Когда Ви было десять лет, мама погибла во время эвакуации с острова Бретань — в самом начале войны. Ви и отец тогда чудом выжили — их подобрал проплывающий мимо корабль.

Но даже пережив катастрофу на драконе, любить небо Ви не перестала.

Да и как можно?

Почти полная тишина (если забыть о вздыхающем и вглядывающемся в светлеющее небо Эвансе), мерный стук сердца дракона не отвлекает, его еле слышно.

Огромное небо в бледнеющей россыпи звезд. Тихо уходящий назад океан. И послушный воле дракон, готовый рвануть по первому же движению Ви.

Это не тарахтящая этажерка, которую бросает вверх-вниз по воле ветра. Это благородный дракон, знающий себе цену и легко спорящий с любым напором воздуха. И никакого слезовыдавливающего ветра в лицо, никакого грохота мотора, когда не слышно даже собственного крика. Никогда на аэроплане не познаешь настоящий полет — свободный и тихий, как у парящей в небе птицы.

Кстати, об этажерках… Их как раз обогнала одна, приветственно качая крыльями и исчезая в наступающем рассвете.

— И все же… Аэропланы — будущее мира, — вздохнул Люк, то ли грустя, что его засадили на дракона, то ли начиная навязший на зубах спор. Но Ви, еще не лишенная недостатков молодости, возразила:

— Скажете тоже, мистер Эванс. Воняющее, шумящее, портящее воздух, неспособное приземлиться на клочке земли, как может дракон.

Ей не раз приходилось спорить на базе с пилотами этажерок, и все их доводы она знала. Вот и сейчас Люк совершенно точно припомнит скорость. Он бросил косой взгляд в её сторону, закладывая руки за спину:

— Аэропланы способны изменить мир. Перевозить грузы за один день на другой край света, доставлять пассажиров…

— Пока что только драконы способны поднимать сколь угодно тяжелый груз. И где прикажете на ваших аэропланах размещать больных? Не к крылу же привязывать. Про пассажиров молчу — мало кто любит ветер в лицо и полное отсутствие комфорта.