Пользуясь страхом русских княжеств перед непредсказуемостью будущих действий монголов и слабостью разгромленного Владимир-Суздальского княжества, Рязань не опасалась нападений с их стороны и действовала решительно, направляемая нашими приказами, маскируемыми под видом дружеских советов. Нерешительный князь Ингвар, полностью положился на наши заверения в оказании необходимой помощи, в случае возникновения опасности. И это правильно, потому что Батый продолжит осенью этого года разгром остальной Руси. Только наше присутствие позволит защитить Рязань и земли, контролируемые ею. Судейкин предположил, что через 3-4 года мы захватим власть в княжестве в свои руки и постепенно объединим всю Русь под единым руководством. Строители сдали в эксплуатацию 3-х этажное, кирпичное здание штаба. Его выстроили рядом с нашим домом на месте снесённых кузницы, сварочных постов и склада баллонов газа. Размеры здания были 24х8 метров.
Сразу при входе устроили фойе 4х4м. с левой стороны которого вход в гардеробную, а справа окошко дежурного и вход в его помещение. Далее дверь в коридор, где напротив входа расположен у противоположной стены, в нише, пост №1 – Знамя Училища. Налево и направо коридор, заканчивающийся с обеих сторон лестницами на второй и третий этажи, где также имеет место коридор в центре и кабинеты в обе стороны. На третьем этаже в центре, расположена приёмная начальства 3х3,4 м, где по идее, должна сидеть секретарша, а по обе стороны кабинеты начальника училища и комиссара, оба по 6х3,4 м. К торцам здания идут кабинеты размерами поменьше.
Кроме перечисленных, в штабе имеется ещё 12 кабинетов. Это кабинеты: врача, коменданта лагеря-Микиша, бухгалтерия, касса, в которой хранятся наши ценности, конструкторское бюро, архив и завхоз. 5 кабинетов пока не используются. Кстати, сидеть в штабе некому, все заняты. Только в бухгалтерии кипит работа и завхоз изредка бывает. Завхоз, как принято –пенсионер. Одно крыло первого этажа занято небольшой столовой – для штабных. Там питаемся все мы с наложницами, врач, бухгалтер и холостые холопы –подмастерья, всего 30 человек. К сносу подготовили и нашу первую столовую, которая в последние несколько месяцев была надстроена до 3 этажей. Но всё здание временное из досок, поэтому проблем не представит. Зато освободятся 12 окон, 12 батарей отопления и около 100 метров труб. На её месте и на месте также сносимой бани, а это почти 500 квадратных метров, планируем поставить многоквартирный дом из кирпича.
1 апреля. Пятница. Уже температура порой превышает ноль градусов. Наш ручей уже растаял и потёк, приведя мельницу в рабочее состояние. Строители взялись за жилой дом и одновременно за новую баню, в северо-западном углу, ограждённой тыном, территории. Клуб тоже хотели снести и сделать кирпичный, но пожалели, уж очень он хорош. Последние три месяца наши лесорубы освободили для пашни 48 гектаров.
Монголы, разграбив южную Русь ушли в степь, уведя с собой, не менее 20 тысяч рабов и истребив раза в 2 больше. По западным границам Рязанского княжества бродят тысячи нищих крестьян, спасшихся от смерти, но не от голода. Посаженные воеводами, Рязанские бояре, чем могли помогали нищим, привечая их в восстанавливаемых Брянске и Курске. А Рязань практически оправилась от ран и расширяла торговлю с соседями. Через не подвергшееся разорению, Смоленское княжество и Москву, к Рязани плыли Новгородские, Литовские и Европейские купцы. С их оборота шла прибыль и Ингварю. У нас в Маргелово жизнь вошла в колею и люди беспечно занимались обыденными делами. Дети и волонтёры учились, холопы валили лес.
Горшечник лепил горшки и унитазы. С помощью приданных ему четверых холопов, начали расширять производство для изготовления собственных кирпичей. Пока выкладывали большую печь для обжига. С наступлением тепла, наскребут глины и будут выделывать кирпич. Мы провели первые полевые учения с новыми волонтёрами Эрзя. Первые две роты изображали нападение, а Эрзя отбивались, стреляя холостыми патронами. Уже они и боевыми один раз отстреляли.
Мы были чрезвычайно заняты преподаванием, но в короткие часы свободного времени, изобретали паровой двигатель, строили плоскодонки, вычерчивали схему перегонки нефти. Из училища ещё месяц назад отчислили двух эрзя и одного русского и, как показалось, это были последние хулиганы. Все оставшиеся учились усердно. Каждый из них понял, что то, чему их здесь учат, никому, в этом мире, не доступно. Они получают сведения, о которых их ум даже не догадывался. Недавно показали для всех фильм об устройстве и ремонте САУ. Народ просто в шоке! Мои дети уже узнают меня и я, с удовольствием таскаю их на руках. Однако порой приходится уходить заниматься проектами в свой кабинет в штабе, чтобы дети на отвлекали.
12 апреля. Вторник. Вроде бы, по-нашему –День космонавтики. Ох и далеко до него! Но мне здесь нравится. Чистая природа, вкусная и здоровая пища, возможность исправлять историю в нужную нам сторону. Наконец то река поднялась. Лёд лопнул и поплыл в сторону Волги. Река вышла из берегов и начала заливать округу. Мало того вода вошла в Трубеж и поднялась против течения, заставляя и Трубеж разлиться на километр. Мы возим к причалу доски и грузим в трюм «Рязани». Загрузили водяной движитель, паровой двигатель, мачты и паруса с такелажем. Взяли с собой одну бензопилу, несколько наших двуручных пил, рубанки, свёрла, гвозди, котлы для камбуза и т.д. Готовы к отплытию 30 кораблестроителей, набранных в Рязани и Коломне. Они едут в командировку, за хорошие деньги. С собой повезём ЗИЛ 131 и 5 плоскодонок. Возьмём пару САУ, две пушки на борт и два пулемёта. Едут в помощь пять холопов и 60 волонтёров. Капитан корабля –Кежай и 30 матросов. Руководителем назначили Виноградова, помощником Теплова.
15 апреля. Пятница. Ока полностью освободилась от льда. В 9 утра катамаран отчалил от пристани, погрузившись в воду на полтора метра. Взяли 900 досок сороковок и 300 в два сантиметра. Пять мачт по 10 метров. Мы и толпа местных, провожали корабль от причала в Переяславле. Теплов должен остаться в Донкове, а Виноградов вернуться с кораблём, после выгрузки. Мы прибыли в лагерь к своим повседневным занятиям. Я с другими конструкторами были заняты проектированием нефтеперегонного завода. Мы имели одну 5-ти тонную цистерну, которую надлежало вмуровать в печь и обвязав трубами, развести огонь снизу. Пока мы рисовали схему и разрабатывали чертежи трубопроводов и деталей крепления. У нас имелась популярная схема на учебном плакате, изображающая процесс крекинга нефти, совершенно без пояснений.
До всего приходилось додумываться самим. Проще говоря, процесс был сродни самогоноварению. Цистерна подогревалась на огне и через трубу, проходящую через змеевик, опущенный в холодную, проточную воду, в рядом стоящую ёмкость, капала жидкость, которую надо было время от времени проверять на воспламенение. Пока жидкость воспламенялась – это был бензин, а если нет, то значит керосин и солярка. Было написано на плакате, что бензин испаряется из нефти уже при 50 градусах тепла.
Мы планировали наливать бензин в бочки, Первая бочка –первач, соответствует примерно бензину А 76-80. Вторая и третья, возможно А72 и т.д. Но мы не имели никакого опыта и поэтому считали, что будущее покажет. Главное – не разводить огня рядом с установкой! Печник уже заделал все щели в стыке печи с цистерной. Печь мы выстроили на расстоянии 100 метров от нефтехранилища, ближе к кожевнику.
Заниматься перегонкой нефти вызвались я и Коверда. Нам помогали четверо волонтёров, в числе которых был и мой помощник Арзамас. Мы им объяснили суть процесса перегонки и её важную роль для нас. Поскольку от электростанции было
далеко, то мы принесли с собой маленький бензиновый генератор и включили в него насос. Скорость перекачки была медленной – 2 литра в секунду, и, чтобы закачать в цистерну 4 тонны нефти (мы поостереглись заполнять её полностью), требовалось почти час. Поэтому мы уселись и наблюдали за перекачкой. За это время рассказывали о марках бензина, солярки. О керосине и его возможностях. Наконец цистерна заполнилась, и мы подожгли огонь в печи. Время тянулось медленно, но нам было крайне необходимо провести весь цикл без отрыва. Только через час нагревания из трубы в ведро закапала жидкость. Я с Ковердой зачерпнули плошкой граммов 50 и пошли подальше от установки. Там я зажёг спичку и поднёс к жидкости.
Она ярко вспыхнула и стала гореть. Дождавшись. Пока она сгорит, мы вернулись на место. Через 20 минут ведро наполнилось и убрав полное, подставили пустое. У нас на месте имелись 20 железных бочек по 200 литров – все имеющиеся ёмкости. Кроме этого, имелся самодельный кубический бак на 1 кубометр и сто деревянных бочек по 120 литров, купленных на торге. Кстати, надо бы завести в посёлке бочара. Мы подкинули дров в печь и продолжили ждать. На каждой бочке стояли цифры. Этим мы хотели отмечать каждую последующую порцию. На предмет возгорания проверяли каждое второе ведро. Через два часа после начала нагрева дело пошло веселее. Бензин лился со скоростью 3-4 литра в минуту, и мы уже едва поспевали.
Я послал одного волонтёра пригласить на помощь ещё 7-8 человек и он убежал. В бочки мы переливали вёдра с помощью воронки. Прошло время обеда, но мы не могли оторваться. Прибыла помощь, и мы вздохнули. Жаль, что мы не могли размешать нефть в цистерне, наверно это бы помогло процессу. Но мы не могли это сделать. На четвёртой бочке, бензин перестал вспыхивать, и мы перестали подкидывать дрова в печь. Набрав ещё 2 бочки, жидкость перестала течь, так как огонь погас, и цистерна начала остывать. Было уже темно. Мы выгнали больше тонны горючего, которое ещё надо определить завтра. Время ушло чуть больше пяти часов. Мы, усталые разошлись по домам, оставив на месте дежурить часового.
16 апреля. Суббота. Сразу же после завтрака, взяв с собой десять волонтёров, я и Коверда отправились к нефтеперегонному заводу (НПЗ), такое громкое название дали мы этой убогой установке. Открыли заливную горловину и заглянули внутрь. Остатки нефти заметно загустели. Принесённым с собой веслом один из волонтёров начал перемешивать содержимое цистерны. Другой разжигал огонь в печи. Хорошенько перемешав остаток нефти, мы задраили крышку и начали ждать. С собой мы прихватили одну бензопилу и, пока нефть не разогрелась, начали проводить опыты.
Залили в бачок бензопилы бензин из первой бочки и запустили мотор. Бензопила заработала. Пила была рассчитана на бензин марки А 76. Мотор работал ровно. Коверда попробовал давать газу и всё шло безукоризненно. Вылили бензин в первую бочку и налили из второй. Всё было прекрасно. А вот из четвёртой бочки мотор заработал с перебоями и чиханием. Мы, не мудрствуя лукаво, обозначили первую бочку маркой -АИ 85, вторую- А76, третью- А72, а четвёртую, неполную А-66. Пятую и шестую, мы посчитали керосином. Отдав бензопилу, ожидающему её холопу, который с большим интересом наблюдал за нашими действиями, мы стали ждать.
Наконец, из шланга закапало горючее. Проба первого ведра показала, что ещё не весь бензин выпарился из цистерны и именно он течёт из цистерны. Мы получили целых 4 ведра бензина, пока он не перестал вспыхивать. Мы слили эти вёдра в бочку с маркой А-66 и продолжили наблюдение. Горючее, по мере нагревания, побежало веселее. Мы сливали его в седьмую и восьмую. Я регулярно записывал показания термометра, установленного в цистерну. По температуре пара, можно было определить, когда из
цистерны польётся солярка. По очереди сбегав на обед, продолжили процесс. Когда температура в цистерне достигла 250 градусов, мы попросту затушили печь и прекратили перегонку. Теперь следовало определить, где кончается керосин, а где начинается солярка. Оставив всё на месте и вызвав часового, сторожить НПЗ, мы
отправились на ужин, после которого собрались на совещании в штабе.