— Просто Мойры выбрали для тебя другой путь, мой цветок.
Деметра говорила, что магия Персефоны никогда не проявлялась.
— Какой путь? — спросила Персефона. — Нет никакого пути, только стены твоей стеклянной тюрьмы! Ты прячешь меня, потому что тебе стыдно?
— Я оберегаю тебя, потому что у тебя нет силы, мой цветок. Есть разница.
Персефона все еще не была уверена, какой путь решили для нее Мойры, но она знала, что может быть в безопасности, не будучи заключенной в тюрьму, и она предположила, что в какой-то момент Деметра согласилась, потому что позволила ей уйти-хотя и на длинном поводке.
— Мама, — сказала она.
Рядом с дочерью появилась Деметра. На ней был человеческий облик. Не то, как она часто выглядела. Не то чтобы Деметра не любила смертных — она всегда защищала своих последователей, просто знала свой статус богини. Смертная маска Деметры не так уж сильно отличалась от ее Божественного облика. Она сохранила те же гладкие волосы, те же ярко-зеленые глаза, ту же сияющую кожу, но ее рога были скрыты. Она выбрала облегающее изумрудное платье и золотые каблуки. Для посторонних она выглядела умной, деловой женщиной.
— Что ты здесь делаешь? — спросила Персефона.
— Где ты была вчера? — Голос Деметры был резок.
— Звучит, как будто ты уже знаешь ответ. Так почему бы тебе не рассказать мне?
— Не относись к этому с сарказмом, моя дорогая. Всё очень серьезно — почему ты была в Невернайт?
Персефона попыталась унять бешено колотящееся сердце.
— Откуда ты знаешь, что я была в Невернайт?
Видела ли ее нимфа?
— Неважно, откуда я узнала. Я задала тебе вопрос.
— Это для работы, мама. Сегодня мне тоже надо вернуться.
— Ни в коем случае. Нужно ли мне напоминать тебе, что условием твоего пребывания здесь было держаться подальше от богов. Особенно Аида.
Она произнесла его имя как проклятие, и Персефона вздрогнула.
— Мама, я должна это сделать. Это моя работа.
— Тогда ты уволишься.