– Это кто так сказал? Я бы не ответил «да», пока не увидел бы камушек.

Богиня закатила глаза.

– Мои поздравления, Сеф, – произнес Аполлон, и Персефона ему улыбнулась.

Вскоре после этого их пригласили в обеденный зал, и Персефона заняла место за центральным столом между Аидом и Сивиллой. Несмотря на восторг от вечера и встречи с друзьями, Персефона никак не могла перестать думать о Лексе. Она видела ее во всем, что ее окружало, – в винных картах, в музыке, в декоре. Все было изысканно и эффектно – так, как она любила.

Богиня остро ощущала отсутствие подруги.

Во время ужина Катерина, директор фонда «Кипарис», встала и поприветствовала всех присутствующих. Она кратко рассказала о проекте «Алкион», а дальше передала слово Сивилле.

– Я только недавно приступила к работе в фонде «Кипарис», – начала та. – Но заняла особенную должность. Ту, на которой раньше работала моя подруга, Лекса Сидерис. Лекса была прекрасным человеком с ярким духом, она была светом для всех. Она жила ценностями проекта «Алкион», и потому мы в фонде «Кипарис» решили увековечить память о ней. Представляем вам… Мемориальный сад Лексы Сидерис.

Персефона охнула, и Аид взял ее за руку под столом.

На экране за спиной Сивиллы появились наброски сада – прекрасного благоустроенного оазиса.

– Мемориальный сад Лексы Сидерис будет служить терапевтическим садом для пациентов «Алкиона», – пояснила Сивилла и перешла к рассказу о значении каждой части сада, объяснив, что паслен отдает дань обожаемой Лексой Гекате, а грандиозная, будто выполненная из стекла скульптура в центре сада воплощает душу Лексы – яркий факел, светящий для всех вокруг.

Сердце Персефоны переполняли эмоции.

Аид наклонился к ней и прошептал на ухо:

– Все в порядке?

– Да, – прошептала она, тяжело сглотнув. – Идеально.

После ужина они собрались в бальном зале. Аид вывел Персефону на площадку для танцев и притянул к себе. Одна его ладонь легла ей на спину, другая подняла ее руку. Он вел в танце с грацией и уверенностью, и хотя он показал себя настоящим джентльменом, в том, как соприкасались их тела, было что-то неуловимо чувственное.

Низ живота Персефоны наполнился теплом, и она не могла отвести взгляда от его глаз.

– Когда ты спланировал сад? – спросила она.

– В ту ночь, когда Лекса умерла.

Персефона покачала головой, прикусив губу.

– О чем ты думаешь? – спросил Аид.