Ударная волна магии Деметры пронеслась по тронному залу, когда богиня попыталась встать. Всплеск силы застал Персефону врасплох, и ее собственная магия тут же хлынула вперед, чтобы подавить ее. Она бросила быстрый взгляд на Аида. Она чувствовала вокруг его магию – плескавшуюся на границе ее собственной, затаившуюся в ожидании.

Персефона встала и спустилась на несколько ступенек. Пока она приближалась, пол под Деметрой продолжал трескаться и крошиться. Наконец Деметра уступила, ее магия ослабела, и она подняла на дочь озлобленный взгляд.

– Я смотрю, ты немного научилась контролю, дочь.

Персефона могла бы улыбнуться, но обнаружила, что, глядя на мать, она чувствовала лишь неприязнь. Это было словно проклятие, охватившее ее тело, застилающее все вокруг тьмой.

– Все, что тебе нужно было сделать, – сказать, что тебе жаль, – яростно произнесла Персефона. Она вдруг осознала, что теперь они говорили не о Левке. – И мы остались бы друг у друга.

– Ни за что, пока ты с ним, – выплюнула Деметра.

Персефона посмотрела на мать, а потом сказала:

– Мне тебя жаль. Ты предпочтешь остаться одна, чем примешь то, чего боишься.

Деметра мрачно взглянула на дочь:

– Ради него ты готова бросить все.

– Нет, мама. Аид лишь часть того, что я обрела, покинув твою тюрьму. – Она выпустила Деметру из-под своей магии, но богиня лишь задрожала и не поднялась на ноги. – Взгляни на меня еще раз. Потому что больше ты меня не увидишь.

Персефона ожидала увидеть в глазах своей матери ярость. Но вместо этого их осветила гордость, а ее губы изогнулись в жуткой улыбке:

– Мой цветок… ты похожа на меня больше, чем думаешь.

Персефона сжала ладонь в кулак, и Деметра исчезла.

Спустя несколько мгновений тишины к Персефоне бросилась Левка и обняла ее:

– Спасибо, Персефона.

Когда нимфа отстранилась, Персефона улыбнулась, сохраняя самообладание. Но внутри ее всю трясло. Ей слишком хорошо был знаком этот взгляд матери.

Впереди их ждала война.

Персефона сильно волновалась, входя в больницу. С тех пор как она в последний раз навещала Лексу, прошло несколько дней. Все потому, что Лекса по-прежнему боролась с делирием – или, правильнее сказать, тем, что называли делирием врачи. Персефона же знала истинную причину ее психоза. Душа Лексы пыталась понять, почему оказалась в верхнем мире.

Персефону подташнивало от чувства вины.