– Кстати! А вдруг, он меня вообще не признает?! Как тогда быть?

Точно! У дяди же к восьмидесяти годам развился не только склероз, но еще и маразм. Как же могла про это забыть? Нет, все же развеселая жизнь мне скоро предстояла. Уже представляла себе, как на берег сходит вся из себя такая способная и умная Элизабет ли Косторанс, а дальше не знала как, потому что фамилии мужа Ганса не помнила или вообще не знала. Так, так!

– Ладно, пусть буду зваться по родителям. И что там дальше?..

Да, сходила я на берег…

– Это с пиратского-то корабля? Вот уж шуму получится наделать!

Конечно же, нет! У Эдварда с головой нормально, он наверняка отправил бы меня к берегу шлюпкой. В укромном месте высадил бы. И что дальше? Ага! У меня с собой не будет ни денег, ни уверенности в завтрашнем дне, ни связей и знакомств…

– Так, с проблемами все понятно. А что из положительного наблюдается?

Сколько не задумывалась, ничего хорошего на ум не приходило.

– Боги, так же не бывает, верно? Всегда темное уравновешивается светлым, а плохое – хорошим. Что же у меня-то все, не как у людей?! Кто-нибудь знает?

Но чтобы не вогнать себя в дичайшую депрессию, решила повременить думать над своим плачевным положением.

– Обязательно что-нибудь обнаружится хорошее и в моей жизни!

Вот так пыталась себя настроить. А что, собственно, еще оставалось?

– Сударыня, вы так печальны… – Вот, и белый попугай заметил во мне нарастающую панику. Надо было срочно брать себя в руки. – Грустите, что скоро покинете борт этого корабля?

– В некотором роде, да, Питер. Ведь будущее мое пока пребывает все в плотной завесе тумана…

– А если скажу, что всегда буду с вами рядом, это скрасит ваше настроение?

– Как иначе, обязательно, дорогой мой друг.

Разговаривали мы так с попугаем, сидя на палубе, и вдруг поймала на себе взгляд капитана. Непонятный прищур Ястреба настораживал. Он нас подслушивал, что ли? Кстати, Эдвард меня постоянно держал в напряжении все последнее время. Вроде бы вспышки ревности у него совсем прекратились, когда уверился в дружеских отношениях и с Отто, и с Питером. Но все равно, капитан, последние две недели особенно, выглядел очень напряженным. И постоянно придирался. Все ему виделись нарушения мной договора. Только это было ложью. Я вела себя строго в соответствии каждому его пункту. Хоть, теперь-то уж сознаюсь, маху дала с формулировкой некоторых. Но, как говорится, что написано пером, не вырубишь топором.

Нет, я догадывалась, что он рвал и метал теперь из-за того, что не желал расставаться с такой ценной любовницей. Это я про себя. Он же меня слепил и воспитал, в том самом плане, по своим самым ярким и изощренным мечтам. Эротическим и не только – подсказываю тем, кто не догадался. И вот я, вся такая сексуальная, опытная, умная и послушная, последнее временами, но в большинстве случаев, чтобы штрафы не мог наложить, должна была его покинуть. Это мужчине явно не нравилось. Да хоть бы взять эти вот взгляды, не просто же так смотрел с таким напряжением в мою сторону?

Но я, кремень, на провокации не поддавалась. Эдварду никак не удавалось подловить меня на нарушении нашего соглашения. И мне вот интересно было, как он себе представлял картину, если бы смог, все-таки, прибавить к сроку в два месяца еще несколько дней моего пребывания на борту? Мы же уже были совсем рядом от порта Медитен! Что бы тогда, ходили кругами в прилегающих водах? Или он хотел растянуть срок еще на несколько месяцев? Так это бред! Нет, ему пора уже было смириться с мыслью, что через пару дней сойду со «Стремительного». А он никак не желал в это поверить. Даже сегодня утром высказался по этому поводу. Да, это было, когда зашел в каюту, а я там свои вещи в баул укладывала.

– Детка, ты серьезно собираешься сбежать от меня?