Седовласый застонал и заломил руки.

— Ну зачем ты меня так мучаешь, девочка? Разве ты не видишь, как ты мне дорога?

— Вот как? — с сомнением спросила Ленора.

— Ну разумеется. — Он патетически выбросил руку вперед. — Я твой отец! И мне дорога моя дочь!

Ленора поднялась со стула и решительно заявила.

— Прекратите этот балаган! Вы вовсе не мой отец. Вы — Эдвард Гейтлинг. Все, хватит, спектакль окончен. — Она снова указала на портрет. — Вот мой отец. Вот Роберт Сомертон. И мне надо знать, кто я! Если я действительно Ленора Синклер, зачем понадобился весь этот цирк?

Эдвард Гейтлинг широко раскрыл глаза от удивления.

— Что значит «если»? Ты и есть Ленора... а Малкольм и есть твой муж.

Ленора грустно покачала головой. Она так надеялась, что услышит нечто другое.

— Зачем тогда все это было придумано? Зачем вам понадобилось играть роль моего отца?

— Неужели ты не понимаешь, девочка? — Он придвинулся к ней, умоляюще протягивая руки. — Ты жила в доме Уингейта, считала, что ты Лирин, его жена... А Эштон настойчиво твердил, что он твой муж. Стало быть, нужно было нечто большее, чем просто слова Малкольма, чтобы убедить тебя, что это не так.

— Но почему мой настоящий отец не мог сделать этого?

— Потому что он в Англии, а Малкольм не хотел, чтобы ты оставалась с Эштоном. К тому времени, как твоему отцу дали бы знать, а там еще время на дорогу, ты бы, глядишь, ребенка родила.

Ошибся он не намного, и Ленора внутренне вся съежилась и, в свою очередь, заломила в испуге руки.

— Стало быть, Малкольм нанял вас, чтобы вы сыграли эту роль?

— Ну что ж... наверное, можно сказать и так, — Эдвард Гейтлинг бросил на Ленору робкий неуверенный взгляд.

— А откуда такая преданность Малкольму? — рассеянно спросила Ленора. — Вы что, давно знакомы с ним?

Эдвард сделал еще один глоток и крепко сжал стакан в руке.

— Да, пожалуй, довольно давно.

— Еще до нашей свадьбы?