Хмыкнув, я решила разобраться, что именно имел в виду Суперменович. Каково же было мое удивление, когда из пластикового пакета я достала небольшую коробку с надписью известной фирмы по изготовлению нижнего белья. В сердце закралась догадка, но я все еще не могла поверить в то, что Преображенский на это решится. Когда же я подняла крышку и обнаружила внутри записку со смайлом «Оригинал я все же оставлю себе», все сомнения исчезли. Там действительно располагался полный комплект, который можно было надеть взамен того, что частично забрал у меня мужчина. Боже, он даже с размером угадал! И когда только умудрился свериться с цифрами? Мерзкую мысль, что с его познаниями женские формы должны определяться на глаз, я задавила на корню. В конце концов, ночь выдалась великолепной, к чему было ее усложнять? Тем более что с Преображенским мы договорились оставить все в прошлом, что меня вполне устраивало. Взаимное напряжение было урегулировано, вот и отлично. Может, если вызовут в кадры, возникнет минутная неловкость, но и только. Пересекаться по другим вопросам я с ним не собиралась.

Любопытство победило, и перед душем я зарулила еще и на кухню. Если этот мужчина готовил салат и омлет специально для меня, я была почти покорена его заботой, честное слово. Кофе, правда, придется оставить хозяину, потому что этот святой ритуал я проделывала только на работе, но в душ я шла с приподнятым настроением. Сполоснувшись и облачившись в подаренный комплект, я осталась весьма довольной выбором мужчины, так что вытащила из сумки красивый цветной квадратик бумаги и, написав на нем «Спасибо!», вложила в коробку из — под белья и оставила на журнальном столике. Свой бюстгальтер я аккуратно упаковала, оставляя разбирательство с ним до вечера. Быстро перекусив и вознеся молитву дому, пусть гостиная и была в моем понимании злачным местом, я выпорхнула из квартиры, по виду замка решив, что вполне достаточно будет просто захлопнуть дверь. У Наташки точно найдется косметика мне в помощь, хотя я никогда особенно ею не пользовалась, да и, осматривая себя утром, особых изъянов не нашла. Что ж, вперед, бегом на работу.

Такси действительно ожидало внизу. Причем создалось такое ощущение, что водитель знал пассажира в лицо, потому что, стоило только выйти из подъезда, как он радостно замахал мне рукой. Ну, уж нет, таких дружелюбных я до самой работы провожать не собиралась. Узнав, что поездка в любое место оплачена, я попросила довезти до той остановки, на которой обычно сходила с автобуса, и поблагодарила за услуги. Дойти пешком не составляло особого труда.

Проходную я миновала без особых задержек и, держа в руке ключ от кабинета, с улыбкой стала подниматься. Хорошо, что машины Преображенского еще не было, это могло значить только одно: сегодня мы не пересечемся. Тем лучше. Для нас обоих. Да…

Неприятный сюрприз в виде безопасника ожидал меня на втором этаже. Шкаф стоял, уперев руки в боки, и это положение не позволяло мне миновать его никоим образом: он просто заслонил собой все лестничное пространство. Не считая нужным здороваться, я решила попытаться протиснуться мимо, однако напрасно: он будто ждал меня, следя напряженным взглядом.

— Лейквун Заморина, — прозвучал его голос, очень напомнивший мне рык дикого зверя. — Вчера на проходной вы намеренно испортили мне обувь своими шпильками.

Божечки, и вот это каменновековое нечто Наташенька называла интеллигенцией? Видимо, она действительно плохо слушала Преображенского!

— Да вы что! — наивно захлопав глазами, я сделала вид, что наконец — то увидела его. — Не припомню такого. Я бы вас точно заметила!

— И не надо притворяться, что вы меня не знаете. У меня есть запись с камер наблюдения, — с угрозой в голосе продолжил Артурчик, как любовно называла его Натка. — Извиниться не хотите?

Запись у него есть? И что же на ней видно? Давку, организованную сотрудниками, спешащими восвояси после работы? Не смешите меня!

— За что? — раз он орудует видеофайлами, я тоже его методами обороняться буду. Сегодняшняя встреча отразит меня как самого невинного ангела, которого на третий этаж не пропускал туповатый вышибала из придорожной забегаловки. Я приблизилась к безопаснику — так, чтобы он слышал мой вкрадчивый шепот. — За то, что у вас кобелиная натура? Или, может, за то, что доводите женщин до истерики? Ну, уж нет, уважаемый Артурчик!

Его глаза нехорошо прищурились. Кажется, данным Наташкой прозвищем я выдала своего осведомителя с потрохами.

— Да ты… — начал было безопасник, но его остановил спокойный голос поднимавшегося по лестнице Преображенского:

— Артур Валерьянович, доброго вам утра! И вам, Лей, тоже. Ну что же вы, уважаемый, — обратился он к бугаю, — позабыли, что наверх еще могут подниматься сотрудники? Проход ведь загородили! — с улыбкой и присущим ему флегматичным настроением объяснил Преображенский. — Идите, идите, Артур Валерьянович. Я надеюсь, вы еще не забыли, что должны предоставить в отдел кадров ежемесячный отчет со СКУДа? Если у вас сломался принтер, Лей всегда сможет помочь починить его. А сейчас идите, идите, Артур Валерьянович, работайте на благо предприятия.

На последних словах кадровика мне стоило огромных усилий сохранить доброжелательное выражение лица. Все потому, что вчерашняя история с этим самым принтером теперь воспринималась как нечто, провоцирующее заливистый смех. Артурчик бы обиделся. Нельзя было подрывать его «мачистость». Удивительно дело, пусть Преображенский и не был карликом, на фоне безопасника все равно смотрелся хило — и, тем не менее, Артур послушался его и стал подниматься на свой четвертый этаж!

— Александр Вячеславович, вы просто волшебник, — имея в виду сказочное исчезновение шкафа, обратилась я к кадровику. — И вам доброго утра — простите, забыла поздороваться.

Он смотрел на меня чуть дольше, чем позволяли правила приличия:

— Все очень просто, многоуважаемая Лей: на войне не стоит злоупотреблять дипломатией, а в мирное время — решать все вопросы с помощью кулаков. Вот и Артур Валерьянович четко следует понятиям субординации, помня о том, что время сейчас мирное.

— Вы точно психолог, — усмехнувшись, проговорила я, начав подниматься по лестнице дальше.