Я пронзила ее испепеляющим взглядом, но Натка только смешно фыркнула в ответ. Остаток дня прошел без происшествий.

За полчаса до окончания, попросив у любимой блондинки тушь и карандаш для глаз, я прошмыгнула в туалет, где быстренько привела себя в окончательный порядок. Каким же было Наташкино лицо, когда я ей все это возвращала! Но я на уловку не поддалась, вежливо поблагодарив ее за помощь, и стала дожидаться шести часов. Потом, правда, тоже не особо торопилась, но, когда выходила из здания, машины Преображенского уже не было.

Он действительно ждал меня в ближайшем сквере. Спокойный и расслабленный, стоял, облокотившись на спинку скамейки, и наслаждался медленно подкрадывающимся вечером.

— Александр Вячеславович, вам никто не говорил, что для вашего рода занятий существует целое сиденье? — намекая, что он тут совершенно зря демонстрирует длинные ноги, пусть и в светлых брюках, заметила я.

Преображенский с некоторым недоумением проследил за моим взглядом, потом невинно улыбнулся:

— Боялся, что вы меня не заметите, Лей.

Ну да, это его — то, выбравшего рубашку под цвет глаз! Да он тут семафорит почище любого светоотражателя…

— Зато теперь я боюсь, что ваши опасения обеспечат нам лишних свидетелей, — скривив губы в деланом неудовольствии, отозвалась я.

— Ну, так пойдемте в машину? — тут же нашелся кадровик, и я со смешком последовала за ним.

Всю дорогу до дома — а именно туда сразу направился Преображенский — я терзалась вопросом, заедет ли он в магазин за продуктами или повторное приглашение — не что иное, как попытка устроить еще один сеанс секса. Сомнения мои, правда, разрешились тогда, когда мы без единой сумки в руках переступили порог просторной квартиры. Стоило двери захлопнуться, как я услышала подозрительный и незнакомый доселе звук, раздающийся откуда — то изнутри. Скинув туфли и совершенно не интересуясь мнением хозяина, я прошла в гостиную и, ведомая интересом, повернула к кухне. Ну, конечно! И как я раньше не догадалась?

— Холодильник работает, — сухо заметила я, указывая на чудо — машину. — А с утра был выключен.

Преображенский, разувшийся и уже успевший побывать в ванной, судя по недолгому плеску воды, мило пожал плечами:

— Я не люблю лишнего шума. А в обед пришлось сгрузить туда продукты, которые до вечера бы просто не дожили.

— Так вот почему Ниночка тогда принтер из сети выключила — чтобы начальнику тишину и покой обеспечить, — дразнясь, улыбнулась я.

— Значит, все же признаешь факт нарушения упорядоченного рабочего процесса? — приподнял бровь кадровик.

— Больше просто некому было. Остальные девчонки для этого слишком ленивы, да и не ставили целью привлечение твоего внимания, — направившись к холодильнику, чтобы проверить его на наличие заявленного содержимого, усмехнулась я.

— Ты что же, ревнуешь, Лей? — от новой интонации, зазвучавшей в голосе мужчины, я остановилась и обернулась, хотя только — только собиралась дверцу холодильника открыть.

Преображенский стоял, рассматривая меня с видом ученого — экспериментатора, находящегося на пороге грандиозного открытия.

— Ты не поверишь, сколько сплетен можно услышать, став единственной неудовлетворенной начальником отдела кадров женщиной, — осадила я готовое взлететь до небес самомнение некоторых.

— Разве я не исправил эту досадную оплошность в нерабочее время? — приблизившись и облокотившись пятой точкой (точно сидеть по — человечески не любил!) на стол посреди кухни, невинно поинтересовался кадровик.