Человек в форме служащего военно-морских сил США спрыгнул в темноте со стены в сад, окружавший особняк на пике Виктория, и, пригнувшись, направился налево. Миновав затянутую колючей проволокой брешь в ограде, оставшуюся после взрыва, он, держась все время в тени, перебежал через лужайку в углу здания. Оглядел выбитые окна помещения, в котором когда-то располагался просторный, в духе викторианской эпохи, кабинет. Перед грудой стеклянных осколков и сломанных рам стоял моряк-часовой, опираясь о ствол карабина «М-16», касавшегося прикладом поросшей травою земли. К поясу была пристегнута кобура с пистолетом сорок пятого калибра. Наличие винтовки свидетельствовало о состоянии повышенной готовности, и это прекрасно понимал нарушитель права частной собственности, с улыбкой взиравший на то, что солдат не счел нужным держать оружие в руках, хотя это и являлось прямым нарушением устава. Если бы моряк придерживался уставных требований, то смог бы обрушить на голову приблизившегося к нему постороннего лица удар прикладом еще до того, как тот осознал бы, что оказался в пределах досягаемости противника. Нарушитель лишь ждал удобного момента и, когда часовой, зевая, прикрыл на секунду глаза, выскочил из-за угла. Проволочная петля вмиг обвилась вокруг шеи военного моряка. Несколько секунд — и все кончено. Без единого звука.

Убийца оставил бездыханное тело на месте, поскольку там было довольно темно: прожекторы, установленные у задней стены здания, возле которой только что разыгралась драма, выведены были из строя взрывной волной. Подкравшись к следующему углу особняка, преступник достал сигареты и прикурил от газовой зажигалки, прикрывая ее ладонью. Потом, обогнув угол дома, шагнул под свет прожекторов и спокойной походкой как ни в чем не бывало прошествовал к обуглившимся массивным двустворчатым дверям, у которых стоял на кирпичных ступенях еще один моряк-часовой. Убийца, приближаясь к солдату, прикрывал лицо левой рукой, в которой держал сигарету.

— Вышел покурить? — поинтересовался моряк.

— Да, не могу уснуть, — ответил человек с акцентом, присущим жителям юго-запада США.

— Еще бы! Эти чертовы койки делали явно не для спанья. Сидеть на них еще можно, а вот лежать… Да ты и сам это знаешь… Эй, подожди-ка! Кто ты, черт тебя побери?

Моряк не успел вскинуть винтовку. Неизвестный вонзил ему нож прямо в горло, и тот не смог даже вскрикнуть. Убийца быстро затащил труп за угол здания, где было темно, вытер нож о форму своей жертвы и, убрав холодное оружие, вернулся к парадным дверям.

Войдя внутрь здания, он прошел по плохо освещенному коридору, в конце которого перед широкой резной дверью стоял третий моряк. Часовой, опустив ствол карабина, взглянул на часы.

— Ты слишком рано, — сказал он. — До конца моей смены еще час двадцать.

— Я не из вашего подразделения, приятель.

— Ты из группы с Оаху?[232]

— Да.

— А я думал, вас быстро убрали отсюда и отправили назад на Гавайи. Так, во всяком случае, говорили.

— Некоторым было приказано по-прежнему оставаться здесь. Мы разместились в консульстве. Этот тип, как его там, Мак-Эллистер, что ли? — всю ночь брал у нас свидетельские показания.

— Я так тебе скажу, парень, все, что произошло тут, довольно странно!

— Даже более чем странно! Кстати, где кабинет этого типа? Он послал меня сюда за каким-то своим особым трубочным табаком.

— Ясно. Ты подмешай ему туда травки.

— Так где же его кабинет?

— Я видел, как они с доктором входили вон в ту дверь, первую справа. Потом, перед тем как уйти, он заходил сюда. — Часовой кивнул на дверь позади себя.

— А кто здесь хозяин?

— Не знаю его имени, но он — большая шишка. Все называют его послом.