— Гонконг, Коулун, Макао и ряд других территорий в открытую рассматриваются Китаем как земли, исконно входившие в состав так называемой Великой Поднебесной империи. Все они — как бы часть единого целого, а на Востоке никогда не станут терпеть капризы непослушного дитяти, о чем вы знаете не хуже меня.

— Уж не хотите ли вы убедить меня в том, что некто, именующий себя Джейсоном Борном, сможет и впрямь сделать это — погрузить целый край в состояние хаоса? Ни за что не поверю я ни во что подобное!

— То, что я обрисовал, — наихудший сценарий, однако, к сожалению, вполне реалистичный. Вы видите, миф неотступно сопровождает этого человека, оказывая на простой люд своего рода гипнотическое действие. Ему приписываются чуть ли не все убийства — нередко ради того, чтобы оградить от возмездия подлинных преступников. В общем, заговорщики из числа политических фанатиков как правого, так и левого толка без зазрения совести эксплуатируют грозный образ Борна, списывая на него все грехи. Вы вот беседуете сейчас со мной, а связанный с вами миф между тем как бы воспроизводит сам себя. Когда бы и где бы на территории Южного Китая ни убивали ту или иную важную персону, вы, будучи известны под именем Джейсона Борна, можете не сомневаться в том, что это лишь приумножает вашу «славу». Короче говоря, за какие-то два года вы приобрели репутацию закоренелого преступника, хотя в действительности вам довелось убить только одного человека — пьяного осведомителя из Макао, который пытался вас задушить.

— Я не помню ничего такого, — произнес Дэвид.

Человек из Госдепартамента, взглянув с состраданием на Уэбба, кивнул:

— Мне докладывали об этом. А теперь подумайте сами: когда жертвой убийц, становятся политики или просто влиятельные особы, — скажем, представляющий британскую корону губернатор или член китайской делегации, прибывшей в Гонконг для ведения переговоров, — то всю колонию невольно охватывает смятение. — Устало и с сожалением покачав головой, Мак-Эллистер сделал паузу. — Однако все это — наша, а не ваша забота, и я могу вас заверить, что этим занимаются лучшие сотрудники разведки. Вам же, мистер Уэбб, следует позаботиться о самом себе. Впрочем, говоря откровенно, в данный момент вы — объект и моих забот. Мы обязаны обеспечить вашу полную безопасность.

— То злополучное досье никогда не должен был видеть кто-либо, — заметила ледяным тоном Мари.

— Нас тогда попросту загнали в угол. Нам необходимо было представить нашим коллегам из английской разведки, с которой мы тесно сотрудничаем, веские доказательства того, что осуществление разработанной «Тредстоун» операции ныне прекращено. И что вант муж находится в тысячах миль от Гонконга.

— Вы что, так прямо и сказали им, где он? — вскрикнула жена Уэбба. — Да как вы посмели?!

— У нас не было выбора, — произнес в свое оправдание Мак-Эллистер и снова потер лоб. — В условиях обострения кризисной обстановки мы не могли обойтись без помощи наших давнишних партнеров. Вы, безусловно, и сами понимаете это.

— Зато другого я никак не могу понять: почему вдруг было предано гласности досье моего мужа! — воскликнула разгневанно Мари. — Ведь на нем стоял гриф «строго секретно»!

— Мы действовали в соответствии с правилами, установленными конгрессом для нашей разведки. Не в наших силах было нарушить закон.

— Так отмените его! — проговорил рассерженно Дэвид. — Поскольку вы занялись вплотную моей особой, вам известно, откуда я прибыл сюда. Скажите мне, где хранятся записи по «Медузе»?

— Этого сделать я не могу, — произнес Мак-Эллистер.

— Вы и так уже ответили на мой вопрос, — промолвил Уэбб.

— Доктор Панов пытался договориться с вами о том, чтобы уничтожить все без исключения письменные свидетельства, касающиеся разработанной в «Тредстоун» операции, — настойчиво гнула свою линию Мари. — Или, в крайнем случае, использовать в документах только вымышленные имена. Но вы не пожелали этого сделать, Так что же нам думать теперь о вас?

— Я лично согласен с любым из предложенных доктором Пановым вариантов, — неожиданно резко заявил Мак-Эллистер. — Очень сожалею, миссис Уэбб, но, прошу прощения, все это имело место еще до меня… Я так же, как и вы, огорчен подобным положением дел. Будьте уверены, ни одно досье не было бы передано мною в чужие руки. Существует немало других способов…

— Бред собачий! — прервал его Дэвид. — У вас сейчас иное на уме: вы строите западню. Вам нужен Карлос, а как вы до него доберетесь, это не столь уж важно для вас.

— Вы не правы, мистер Уэбб: это тоже имеет значение для меня. У вас нет оснований сомневаться в правдивости моих слов. Возможно, вы пожелаете узнать, почему это мы, или, точнее, представляемый мною тут отдел Дальнего Востока, уделяем Шакалу столь много внимания, хотя он вроде бы давно уже является проблемой исключительно для Европы.

— Не хотите ли вы мне сказать, что я целых три года охотился за человеком, который для вас в то время ни черта не значил?