Нет никаких сомнений в том, что проводить расследования в отношении примерно 100 тысяч подозреваемых нацистских преступников представляло собой чрезвычайно трудную задачу. В конце войны юридического аппарата для этого просто не существовало. Было также высказано предположение, что ситуация усугублялась тем, что преступников было сложно разыскать после 1945 года. Один из исследователей продемонстрировал это на примере полицейского батальона, участвовавшего в массовых убийствах евреев. Из 889 бывших членов этого батальона, чьи имена были установлены, около 400 были убиты во время войны, объявлены пропавшими без вести или умерли после окончания войны до начала судебных процессов в 1960-х гг. У тридцати было австрийское гражданство, поэтому они пользовались иммунитетом от судебного преследования в Германии, а местонахождение еще 271 человека установить не удалось. Некоторые из них, возможно, бежали за границу. Поскольку 130 человек, как установили следователи, не участвовали в массовых убийствах, осталось 58, которых можно было судить, но к тому времени, когда их попытались привлечь к ответственности, многие из них были больше не в состоянии предстать перед судом ¹⁰.

И все же эти доводы не особенно убедительны. Количество возможных обвиняемых не могло всегда быть так мало, как в приведенном выше примере. Например, на судебном разбирательстве в 1965 году против членов 303-го полицейского батальона общей численностью 883 человека, которые участвовали в убийстве примерно 50 тысяч евреев, была возможность допросить 376 человек ¹¹. Более того, нам известно, что многие из тех, кто представил медицинское заключение о наличии заболевания, ведущего к нетрудоспособности, получали эти справки обманным путем от врачей, сочувствующих бывшим нацистам. Этот способ избежать наказания получил название «биологическая амнистия», и многие судьи с готовностью принимали эти документы, даже если было очевидно, что они поддельные ¹². И наконец, количество тех, кто избежал суда ввиду смерти, старости или болезни, было бы намного меньше, если бы суды над членами карательных отрядов начались сразу после войны, а не в 1960-х гг. Но гораздо более серьезные препятствия правосудию оказывали многие судьи, в ходе разбирательства находившие способы минимизировать ужасные преступления, в которых обвиняли подсудимых. Дело было не в том, что послевоенная судебная власть не могла назначить соответствующее наказание за эти преступления, а в том, что многие из судей не выполняли того, что требовало правосудие. Это бросается в глаза, когда мы сравниваем материалы германских судов и трибуналов союзников.

После поражения Германии в 1945 году многие из лидеров нацистского режима покончили жизнь самоубийством. Кроме Гитлера этот список включал Гиммлера, Йозефа Геббельса, Филиппа Боулера, Бернгарда Руста и Отто Тирака. Геринг покончил с собой незадолго до казни. Международный военный трибунал в Нюрнберге (20 октября 1945 – 1 октября 1946) рассматривал дела 24 подсудимых и приговорил 12 из них к смерти, троих – к пожизненному заключению, и четверых – к тюремному сроку от 10 до 20 лет. Все эти люди были «кабинетными убийцами», то есть они принимали активное участие в организации убийства миллионов, но сами не запачкали рук кровью.

У нас нет достоверных данных о судах над нацистскими преступниками в русской зоне оккупации. Коммунистический режим Восточной Германии, известный как Германская Демократическая Республика, судил 1642 обвиняемых. Из них 216 человек были приговорены к смертной казни или пожизненному заключению, в то время как остальные получили длительные тюремные сроки ¹³. До какой степени при этом соблюдались надлежащие правовые процедуры, остается предметом дискуссии. В трех западных зонах оккупированной Германии около 35 тысяч подсудимых были признаны виновными военными трибуналами, и около 6500 смертных приговоров были приведены в исполнение ¹⁴. Многие из этих судов привлекли к ответственности тех преступников, которые рассматриваются в данной книге.

Между 17 августа и 17 ноября 1945 года британский военный суд рассмотрел дела 45 мужчин и женщин, которые служили в концентрационном лагере Берген-Бельзен, включая коменданта Йозефа Крамера. Одиннадцать обвиняемых были приговорены к смертной казни, а четырнадцать – оправданы. Важно отметить, что в отличие от германских судов над нацистскими преступниками в последующие годы, подсудимых обвиняли не только в конкретных случаях жестокого обращения или убийства. Им также предъявляли обвинение в том, что они были частью организованной группы, жестоко обращавшимися с людьми, находившимися на их попечении. Они были частью целого, действуя как толпа линчевателей, членами организации, выполнявшими «совместные действия» ¹⁵.

Доктрина «совместных действий» окончательно оформилась на суде по делу Дахау в 1945 году. 15 ноября 1945 года сорок мужчин, которые служили в концентрационном лагере Дахау, предстали перед американским военным трибуналом, который судил их за то, что они убивали, издевались и морили голодом заключенных. Точное число узников, подвергавшихся бесчеловечному обращению, не могло быть установлено, но оно исчислялось многими тысячами. Уильям Дентон, молодой американский адвокат, который вел это дело, отмечал в самом начале, что подсудимых обвиняли не в убийстве, избиении или пытках заключенных, а в «участии в общем умысле убивать, бить, пытать и морить голодом заключенных». Чтобы управлять таким лагерем, людям надо было действовать сообща. Независимо от должности, занимаемой обвиняемым в лагере, каждый из них «являлся винтиком в механизме или машине истребления». Поэтому о «наличии достаточных доказательств виновности» можно было говорить сразу же, как только выяснялось, что подсудимый служил в Дахау и соответственно участвовал в общем умысле. Именно система концентрационного лагеря с сопутствующей практикой убийств и жестокого обращения с заключенными была преступной ¹⁶.

Доктрина общего умысла была заимствована из американского уголовного права и была сходна с концепцией сговора. Однако в отличие от сговора, доктрина общего умысла не требует совместного планирования преступления. Она предусматривает только то, что все участники противоправного деяния должны рассматриваться как главные виновники. Если А и В идут грабить банк, и в ходе ограбления А убивает банковского служащего, А и В оба несут ответственность за убийство, даже если В просто стоял на страже. Применительно к ситуации в концентрационном лагере это означало, что каждому подсудимому не обязательно было совершать все преступления, которые, как показало следствие, имели место. Доказательством вины каждого из них служило то, что он был членом персонала лагеря и знал об общем умысле. Осведомленность о смертельных целях лагеря подтверждалась действиями, совершенными этими людьми в лагере. Каждый был его неотъемлемой частью, большой или маленькой. Многие добровольно шли на свою ужасную службу, и ни один не попытался оставить ее. Большинство проявляли усердие, и этот факт исключает возможность оправдания тем, что они были вынуждены выполнять приказы начальников. Только в тех случаях, когда охранники вели себя более гуманно, доктрина о выполнении приказов сверху использовалась для смягчения наказания, и действительно 12 обвиняемых были приговорены к тюремным срокам, а не смертной казни ¹⁷.

Впоследствии американские военные трибуналы продолжали использовать правовое понятие общего умысла в ходе судебных разбирательств над нацистскими преступниками. Судебный процесс над 61 членом персонала СС концентрационного лагеря Маутхаузен начался 29 марта 1946 года. Суд постановил, что управление этим лагерем, вторым по величине, было преступным деянием, и ни один из членов персонала, работавшего там, не может отрицать этот факт. Рядовой СС или Ваффен-СС, охранник или гражданский служащий, участвовавший в управлении Маутхаузена или его филиалов – все они были виновны в нарушении законов и обычаев цивилизованных народов, расстреливая, отравляя газом, вешая, моря голодом и убивая различными способами невинных людей. Точные имена и число жертв остается неизвестным, но их насчитывалось много тысяч. 58 обвиняемых были приговорены к смерти, а трое остальных – к пожизненному заключению. В результате обжалования 9 смертных приговоров были заменены на пожизненное заключение, остальные 49 были приведены в исполнение ¹⁸.

За маутхаузенским судебным процессом последовал еще 121 американский суд над нацистскими преступниками с примерно 500 обвиняемыми. В ходе всех этих судебных процессов судьи пришли к выводу, что «массовые зверства были преступными по своей природе, и что участвовавшие в них, действуя по общему умыслу… для опровержения которого необходимы убедительные доказательства, … знали о преступном характере вышеуказанного». Поэтому единственной задачей этих судов было установить способ и степень участия каждого подсудимого. Требовалось «убедительное доказательство», чтобы опровергнуть предполагаемую вину подсудимых ¹⁹.

29 сентября 1947 года военный трибунал союзников начал судебный процесс над членами айнзацгрупп. Основное обвинение было выдвинуто в преступлении против человечества, совершенном в качестве части организации, которая убила тысячи невинных граждан. Обвинений в конкретных преступлениях предъявлено не было ²⁰. Как главный обвинитель, Телфорд Тейлор заявил в своей заключительной речи: «Любой, кто помогал работе этих отрядов, зная об их целях, виновен в преступлениях, совершенных этими отрядами». Обвиняемые действительно в точности знали, чего от них ожидают. Они были не крестьянами, призванными в ряды вермахта, а образованными людьми, которые полностью осознавали «зловещую программу, к которой они приступили». Суд закончился обвинительными приговорами в отношении 22 обвиняемых. 14 человек были приговорены к смертной казни ²¹.

Когда подсудимый заявил в суде, что он просто выполнял приказы сверху, судья Майкл Мусманно спросил Вилли Зайберта, который в конечном итоге был приговорен к повешению, застрелил бы тот своих родителей, если бы ему приказали это сделать. Зайберт не желал отвечать на этот вопрос, и Мусманно отказался продолжать заседание, пока не получит ответ. В работе суда сделали перерыв на один день. На следующее утро Зайберт выглядел измученным и изнуренным, и судья, дав подсудимому время прийти в себя, повторил свой вопрос: «Вы бы убили своих родителей, если бы вам приказали?» После очередной мучительной паузы Зайберт ответил: «Г-н председатель, я бы этого не сделал». Затем последовал нижеприведенный диалог:

Мусманно задавал каждому подсудимому этот вопрос. Некоторые, как Зайберт, признавали, что они бы не выполнили подобный приказ – ответ, противоречащий их поступкам во время службы в айнзацгруппах. Другие отказывались отвечать. Тем не менее Мусманно установил, что есть предел подчинению приказам. Подсудимые не могли спрятаться за доктриной о выполнении приказов сверху ²².

Суд по делам айнзацгрупп смог установить происхождение огромного числа жертв из отчетов, которые различные карательные отряды регулярно посылали в Берлин. Имеется 195 таких ежедневных Ereignismeldungen (отчетов о событиях) и, после 1 мая 1942 года, всего 55 еженедельных Meldungenausdenbesetzten Ostgebieten (отчетов с оккупированных восточных территорий). Защита попыталась поставить под сомнение точность этих отчетов, но попытка использовать это оправдывающее обстоятельство не удалась. Кое-где могли быть допущены ошибки при классификации жертв. Были также случаи, когда отряды приписывали себе количество евреев, убитых другими подразделениями, чтобы преувеличить свой вклад в дело массового убийства. Однако хорошо известное стремление немцев к точности помешало сколько-нибудь значительному искажению количества известных жертв. Редакторы окончательного издания этих отчетов пришли к заключению, что «не может быть сомнений относительно достоверности и значимости ЕМ [отчетов о событиях] как источника» ²³.

Приговоры первых судебных процессов над нацистскими преступниками, проведенных германскими судами, были суровыми. Из тридцати бывших штурмовиков, которые в 1933-34 гг. терроризировали заключенных концентрационного лагеря Кемма, Земельный суд (Landgericht) Вупперталя в 1948 году приговорил пятерых подсудимых к смерти, а остальные получили длительные тюремные сроки ²⁴. До 1950 года более 40 % тех, кто предстал перед германскими судами за нацистские преступления, были приговорены к пожизненному заключению ²⁵. Иногда при вынесении решений относительно службы в лагерях смерти, таких как Хелмно и Собибор, суды пользовались концепцией общего умысла, которая была разработана военными трибуналами союзников. Йозеф Хиртрайтер служил в Треблинке, лагере, единственной задачей которого, как отметил суд в 1951 году, было убийство евреев. Он несколько раз лично убивал евреев и был известен среди «рабочих евреев» как один из самых жестоких охранников. Однако его вина не зависела от этих убийств. Суд постановил, что не имело значения, руководил ли член персонала Треблинки процессом раздевания еврейских жертв, отводил их в «больницу» или работал на кухне в лагере. Решающее значение имело то, что все эти действия гарантировали бесперебойную работу Треблинки как фабрики смерти. Было установлено, что Хиртрайтер был виновен в убийстве, и он был приговорен к пожизненному заключению ²⁶.

Федеральный верховный суд (нем. Bundesgerichtshof, BGH), высший судебный орган Германии, в официальном решении от 25 ноября 1964 года постановил, что охранники в лагере истребления Хелмно были виновны в соучастии в убийстве просто «в силу своей службы в зондеркоманде», задачей которой было истребление еврейского населения Польши. «В этой связи не принимается в расчет то, какие именно задания им давали для выполнения» ²⁷. Даже бухгалтер в Собиборе был признан виновным в соучастии в убийстве в 1966 году и получил четыре года тюрьмы. Офицер СС Альфред Иттнер был направлен в Собибор в апреле 1942 года и отвечал за ведение учета, включая учет ценных вещей, изъятых у прибывших евреев. Его готовность помогать в совершении убийств, заявил суд, продемонстрировала «бессердечное отношение». Он не убил ни единого человека, но «в силу занимаемой должности в администрации лагеря смерти Собибор, [он] сделал массовые убийства евреев возможными» ²⁸. Федеральный верховный суд подтвердил этот приговор, постановив, что не было необходимости доказывать непосредственную вину подсудимого. Было достаточно продемонстрировать, что он «содействовал главным преступникам» ²⁹.