См.: Уголовный кодекс РСФСР. М., 1922; а также его редакцию 1926 года: Уголовный кодекс РСФСР в редакции 1926 г, М., 1926. В редакции 1926 года контрреволюционные преступления (они карались смертной казнью) отделены от преступлений против порядка управления.
225
Историки показали, что крестьянки часто организовывали антиправительственные выступления или играли в них важную роль. Поскольку представители власти не верили в способность женщин выйти на первые роли, «бабы» могли использовать формы протеста, которые не могли использовать мужчины. См. (Viola 1996).
226
В статистике множество женщин объединено в категории «другое» или «неизвестно» в отношении их социального статуса — в итоге точно определить уровень преступности в зависимости от социальною происхождения очень сложно.
227
Место совершения преступления оставалось неизвестным в 1,4% случаев в 1923 году и в 1% случаев в 1924‑м.
228
Согласно данным, 17,7% женщин, которым были в 1922 году вынесены приговоры, оказались в тюрьме (а мужчин — 22,2%, что в целом составляет 21,7% от всех приговоренных). См. СЕ. Ч. 2. С. 74.
229
Например, по данным о преступлениях против собственности за 1922 год, 38,3% мужчин были задержаны на срок менее пятнадцати суток, среди женщин таких было 52,2%. Для сравнения: 0,4% мужчин и только 0,2% женщин получили срок более одного года за эти преступления. См.: СЕ. 1925. С. 74.
230
О советской пенитенциарной теории и практике см. [Wimberg 1996; Solomon 1980].
231
В середине 1920‑х годов в составе Государственного института по изучению преступности и преступника (центрального криминологического органа 1920‑х) был создан Экспериментальный пенитенциарный институт, в задачи которого входило исследование новых методов перевоспитания заключенных. При том что экспериментальные тюрьмы добились определенных успехов, они могли вместить крайне ограниченное число заключенных, а внедрять те же методы в широких масштабах государство не могло за недостатком средств. См. [Бехтерев 1926; Утевский 1926б]. О роли культурнопросветительской и образовательной работы в советской пенитенциарной политике см. [Wimberg 1996: 113-158].
232
Подобное сочетание поощрений и репрессий сохранилось на все годы существования советского государства. См. [Martin 1999. 113-124], где он говорит об этом с привлечением понятий «добрые» и «злые» комиссариаты.
233
В [Mironov 1991: 243] приведены следующие цифры: уровень грамотности в 1920 году составлял 44,1%, в сравнении с 28,4% в 1897‑м. При этом большинство из тех, кто в 1920 году считался грамотным, владели чтением, письмом и счетом лишь на самом примитивном уровне.
234