— Значит, начинать производство здесь — самоубийство, так что они будут вывозить их на материк. Без вариантов.
— К чему ты это? — выгибает бровь Зандли. — Какая нам разница? Зашлем вашего мал
— Потому что это дает нам нехреновый такой шанс, сладенькая, — мурлычет Рид, проводя пальцами по неровностям карты. — Все может пройти легче, чем нам кажется.
— Когда ты так говоришь, обычно становится только хуже.
Проигнорировав Салима, Рид продолжает:
— Если они попытаются их вывезти, то у скрижалей, заткнись, Салим, будет приличная охрана. Они не станут рисковать, пытаясь незаметно вывезти их из города с одним человеком. А все мы знаем, как китайцы не любят… — Он делает несколько приглашающих пассов рукой, чтобы благодарные слушатели, рассевшиеся на церковных скамьях, сами додумали очевидное.
Благодарные слушатели смотрят на него, как на дебила. Все, кроме Боргеса, который всем видом показывает, что интерактивы с призами — правильный ход, чтобы растормошить вечеринку.
Рид, вздохнув, кладет руки на пояс.
— Какого черта? Кого из нас не было тут три года? Все мы знаем, как китайцы не любят жертвовать своими! Чем вы занимались, пока меня не было?
— Жили себе спокойно, — кривится Салим. — Мы уловили мысль. Триада не станет набирать пушечное мясо из числа своих. Это будут люди со стороны. Мы можем очень удачно подмазаться.
— А с чего это им доверять кому попало мешок стоимостью пятнадцать миллионов? — Боргес облизывает большие пальцы, сладкие от конфет. — Не, друг, как-то не клеится теория.
— Послушайте его только, Рид, твой рыцарь знает слово «теория»… Да прекрати ты тыкать в меня своим дробовиком, стерва!
— Запоминай. Вот это Сю Хань. — Рид двумя пальцами пододвигает пацану под нос фотографию.
Пацана зовут Чжоу Шан, но все называют его Иголкой — что ж, Рид слышал бандитские клички и похуже. Другая проблема в том, что Иголка не обладает никакими очевидными достоинствами, кроме непрошибаемого оптимизма и знания китайского. Хочется верить, что парень просто полон сюрпризов. Приземистый и широкоплечий, с типично преступной физиономией и набитыми на скулах иероглифами, он вполне вписывается в план, который Рид, перекрестившись, рассчитывает воплотить в жизнь.
— Ага, — послушно кивает Иголка, почесывая татуировки. Они с Ридом сидят за столом, а остальные толпятся вокруг них, как в цирке. — А кто это?