— Правило трех «О», — как само собой разумеющееся повторяет Рид, с сочувствием оглядывая мальчишку; теперь ему понятно, чем они занимались эти три года в Джакарте — деградировали.
— Что это за правило трех «О» такое? — с опасливым любопытством спрашивает Иголка, пропуская мимо ушей сдавленное «не слушай его» от Салима.
Рид победоносно поднимает палец вверх и нарочито медленно произносит:
— Они. Обязаны. Охуеть.
— Просто представьте, что это перформанс, — говорит Рид, отправляя их в добрый путь.
Лопес смотрит на него насмешливо. Именно за это он в принципе Риду и нравится: Лопес, суховатого вида боливиец, всегда отличался ироничным подходом к делу. Это качество делало из них с Зандли идеальный тандем людей, которые воспринимают мир играючи, а самоубийственные задания — типа этого — с черным юмором. Под руководством Боргеса, любившего хорошо посмеяться, они выглядели душевными ребятами… До первой перестрелки.
— Только не замирайте надолго, а то получится не перформанс, а эта, как там ее… — Боргес щелкает пальцами.
Сложность? Проблема? Огромная проблема? Глобальная проблема?
— Инсталляция, — под кивок заканчивает Рид.
— Главное, Спица, сохраняй мужественный вид! Будь как Стэтхэм! Знаешь, кто такой Стэтхэм?
— Они подбирают народ из мало-мальски хороших ребят. Это как телевидение: главное — засветиться в нужном месте. — Рид под укоризненным взглядом Господа взгромождается на кафедру.