— Узнали, — повторяет Рид, — что это Мо стащил лотерейный приз прямо у них из-под носа. Ты ведь знаешь, что они тоже ищут скрижали? Вся Джакарта знает.

— Клише. — От подзатыльника его спасает только то, что Салиму либо лень тянуться, либо он слишком дорожит занятой позицией посередине комнаты. — Они ищут денежные клише.

И то ли вся Джакарта знает, а Диан нет, то ли информация о том, что банда головорезов во главе с Деванторой теперь тоже охотится за ее женихом, была самой плохой новостью за день, но плечи Диан резко опадают, словно из нее вытягивают стержень. Она горбится, пряча лицо в ладонях, и на долю секунды Риду становится искренне ее жаль. Потому что любовь действительно зла, и если тебе не повезет, то полюбишь и такого неудачника, как Хитрец Мо.

— Ты даже не знала, насколько все плохо, — с сожалением вздыхает Рид, глядя на по-детски выпирающие позвонки на ее склоненной шее. — Он тебе не сказал.

— Я не думала… — бормочет Диан. Она поднимает лицо, но ее взгляд отчаянно мечется по кухне. — Я не думала, что он… Еще и Картель… Еще и Девантору против себя настроит!

— Еще и? — тут же цепляется Рид. Но Диан, поняв, что сболтнула лишнего, тут же сжимает губы так, что они белеют, и отворачивается.

— Так все-таки этот тип работал на кого-то еще? — мрачнеет Салим. — Ну, блять.

Салим — признанный мастер емких описаний, и с его талантом даже не поспоришь: Рид до последнего надеется, что в игру не вступил кто-то, кто им не по зубам, но с везением Мо ожидать приходится худшего.

— Он влип, да? — цыкает себе под нос Рид. — Ну, стоило догадаться.

Этот гад всегда был аккуратным и не влипал в проблемы; он был маминой радостью, если бы мамы гордились криминальными свершениями своих ненаглядных отпрысков и если бы конкретно его мать не нашли десять лет назад плавающей вниз лицом в Чиливунге. Мо в девяноста девяти случаях из ста выходил сухим из воды, но в сотом его приходилось вытаскивать за волосы.

— Стоило догадаться, — себе под нос повторяет Рид, вытягивая из-под стола табурет на шатающихся ножках и присаживаясь. Так они с Диан оказываются на одной высоте, и тогда Рид показательно облокачивается на колени, чтобы снизу заглянуть ей в глаза.

— Если ты не расскажешь нам как есть, — абсолютно серьезно говорит он, — то мы оставим тебя здесь совершенно одну. А потом за тобой придет Картель — и ты знаешь, что они с тобой сделают, чтобы найти Мо. А когда они его найдут… Ты этого хочешь? Чтобы все кончилось вот так?

Естественно, он врет. Если она не заговорит с ними, придется тащить ее в машину и везти к его преосвященству. Сейчас она — единственный путь к оттискам, и никто не даст ей пожить спокойно до тех пор, пока они не окажутся в руках епископа. И Рид чувствует, что Салим уже начинает терять терпение.

Он нажимает:

— Ты ведь знаешь меня, Диан. Я могу помочь.

На этих словах Салим так высоко поднимает брови, что те грозятся уйти за линию роста волос. Иди-ка ты к черту, Салим. Твое «себе сначала помоги» видно аж с орбиты. Рид едва удерживается от того, чтобы не выйти из образа утешителя и не показать ему средний палец.

Тем более Диан наконец пробирает: задерживаясь на ресницах, крупные слезы текут у нее по щекам. Она истерично хватается за Рида, потом отдергивает руки и начинает вытирать глаза дрожащими ладонями. Потом с усилием сглатывает вспыхнувшую истерику и снова выпрямляется. И кивает, успокаиваясь.

— Я расскажу.

Рид в ответ поощрительно качает головой. Ну наконец-то.

— Несколько месяцев назад мы… У нас начались проблемы…