Да. Всё правильно. Но только на два часа. Только на два… Чтобы не проспать, надо поставить будильник… Не забыть поставить будильник… Проснуться, и поставить будильник, чтобы не… проспать…

Проснулся Горан Бегич неведомо каким утром. Судя по времени суток, прошло никак не два часа. Но сколько? Не спросить — палата пустовала.

Ой, что ж я так разоспался? Операция-то закончилась, подумал Горан. Он выбрался из спальника и, протирая глаза пятернёй, двинулся к выходу из палаты. В коридоре тоже никого не было. Все разошлись?

Горан подошёл к двери операционной, подёргал. Заперто.

— Кто? — послышался голос Хрусталёва.

— Горан. Я только спросить. Вы не закончили?

— Нет.

— Нет?! Это ж когда вы начали?

— Давно. Не уймёшься — закончим прямо сейчас.

— Понял.

Кажется, Горан не прогадал. Вскочить через два часа было поспешным решением. Но как же обходятся без сна те четверо, в операционной? Хрусталёв, Гаевский, Шлик — и особенно, особенно Погодин. Что, если он как раз засыпает — со скальпелем в руке? Бр…

Захотелось проветриться. Горан прошёл к вестибюлю и здесь, у притвореных входных ворот — услышал любопытный диалог. Какой-то незнакомец пытался войти в больницу, рядовой Мамедов его не пускал.

— Это есть неслыханно! — кипятился пришелец. — Я есть врач в этот самый больница! Моё имя есть доктор Гроссмюллер!

— Больница в данный момент находится под контролем отряда войск МЧС Российской федерации, — рассудительно вещал Мамедов.

— Немедленно позовите сюда ваш главный командир! — не отступал немецкий доктор.

— Мой командир, к сожалению, немедленно вас принять не может.

— Я буду жаловайся!

— Жалобы и предложения, — Мамедов явно сдержал смешок, — можете направить в Министерство по чрезвычайным ситуациям Российской федерации. Это где-то в Москве, — добавил он доверительно.

Доктор в ответ на издевку процедил что-то явно нецензурное.

— Аллах милостив, — ответил на то Мамедов, — но ненавидит произносящего непристойности и сквернословящего. И не препятствует избиению шакалов, оскверняющих уста свои непотребной бранью.