Почитал — чистая нудьга, официальные отписки. Но кое-что вынес.

За три года пребывания в Березани немецкими специалистами проведены две хирургические операции, одна из которых — собственному же сотруднику Матиасу Руге. Поразительная эффективность! С другой стороны, что им делать, если мутанты за помощью не обращаются?

Между прочим, из отчётов следовало, что волонтёров при больнице всё ещё пятеро. Хотя последние три бумаги — видно неспроста составлял и подписывал уже не секретарь группы Каспар Вирхоф, а простой санитар Фабиан Шлик. Сидел в перепуге под замком у себя в подвале, но в документах ни словом не обмолвился о постепенной пропаже коллег.

Сведения сами по себе поучительные, но — мелочь.

Нужен иной масштаб. Нужна группа, ну хоть пара человек, которые прочесали бы здание, простучали его толстенные стены, но нашли… Что именно? «То, не знаю что» — хорошее определение. Нечто неизвестное, что выведет не на отдельные симптомы, а на самую суть здешней патологии. Яснее пока не скажешь.

— Егоров, поди сюда! Шутов, и ты тоже. Держите связку ключей, обшарите больничное здание.

— Простите, мой капитан, на предмет чего? — любит Егоров иной раз закосить под интеллигента перед бывшим историком Суздальцевым.

— На предмет всего.

— Понял! — а это Шутов торопится.

— Погоди! — прав Егоров, надо дать более чёткую инструкцию. — Итак, проходите по больнице, заглядываете всюду. Какие двери без ключа — открываете, с ключом — тоже. Высматриваете — всё мало-мальски необычное. Где какие документы — тащите, только запомните, откуда взяли. Может, наткнётесь и на людей запертых — ведите сюда.

— Простите, мой капитан, про людей — вы серьёзно?

— Вполне, — усмехнулся Суздальцев, — здесь одних немецких волонтёров пропало четверо. По Шлику, доктор Гроссмюллер — тот, вроде, выходил, но остальные — неизвестно где. Может, кого-то из них просто отпереть забыли! — при этих словах Егоров заулыбался, а впору бы поёжиться. — В общем, действуйте по обстановке. И не стесняйтесь докладывать о любой глупости: иная глупость — не вашего ума дело.

Чего на самом деле ждал капитан Суздальцев от затеянного тщательного обыска? Понять бы самому. «Хоть чего-нибудь» для очистки совести? Нет, ожидания более конкретные. Найти позабытых узников — это сомнительно. Отыскать какие-то новые документы — ну да, возможно. Чего бы ещё? Улик.

Да, не вполне осознанно капитан рассчитывал раскопать улики какого-то жуткого преступления, поскольку подозревал: тяжёлая аура над больницей — неспроста. Что-то происходило в этом вроде бы покинутом несуразном здании, что-то такое, перед чем удержание под замком и запугивание немецкого волонтёра — невинная детская забава на закуску.

Шутов с Егоровым честно лязгали дверными замками да засовами до самого позднего вечера. Весьма тщательно прошли все больничные помещения. Никого живого взаперти не нашли. Документов — тоже. Подозрительных пятен крови? Но здесь хирургическая больница, тут никакие пятна крови ни в чём не заподозришь.

— А все ли двери удалось отпереть?

— Все, что были.

— А приходилось ли пользоваться вон тем ключом, завязанным в тряпочку?

— Этим? Не приходилось…

Почти ничего из намеченного на первый день — не состоялось.