Те выглядели безучастными — ну разве что чуть расслабили напряжённо-собранные позы. Но кто в их невозмутимость поверит? Всё-таки, они — капитаны, как и Багров, а значит, должны поневоле живо вчувствоваться в его скорбное положение.

— Неожиданное предложение, — признал полковник Снегов.

— Вы принимаете его? Или, может, откажетесь? — поддразнил его пан профессор. Приятно же бывает снова почувствовать себя на коне!

— Я должен посоветоваться, — нахмурился Снегов.

— О чём же тут надо советоваться?

— Об условиях.

— Так вы ещё собираетесь выставить условия? — подобной самонадеянности пан Щепаньски даже не ожидал.

— А как же: операционная находится на преимущественно враждебной нам территории, где федеральные законы в настоящий момент не выполняются. Не можем же мы там оставить капитана Багрова совсем одного, без поддержки.

— Вот как? — ну что ж, самое время выдвинуть ультиматум. — Заметьте, раненые находятся в лагере уже полтора часа, а вы всё о чём-то раздумываете! Стыдно, панове. Так знайте: выходя отсюда, я немедля отдам своим учёным и проводнику распоряжение о выступлении. Зорана Бегича мы заберём точно, а капитана Багрова — хе-хе — в случае вашего своевременного решения. А если решение выйдет не слишком своевременным, — тут профессор не удержался, чтобы не прыснуть, — знайте вот что: проводник Сопля ходит очень быстро, а путь непрост. Раненому капитану придётся нас догонять вплавь по болоту!

Ох и резво пан Щепаньски рванул к выходу! «Время пошло», так сказать — и сам же профессор поспешил уложиться в собственный норматив. Из палатки полковника явственно слышались его суетливые команды.

— Старается, — подмигнул Нефёдов, — думает, только мы из палатки — а всей его экспедиции и след простыл.

— С учёными он ожидаемой скорости не добьётся, — предсказал Суздальцев. И тут же задумался: может, и не так. Больно уж боятся свирепого пана господа этнографы. Построятся, как миленькие.

Полковник Снегов помолчал, потом предложил:

— Поскольку времени немного, высказывайте-ка ваши соображения.

— Ну что сказать, — замялся Нефёдов, — спасти Багрова хотелось бы. Но — смотря какой ценой. Одного его точно отпускать негоже. Потом скажут: «Помер ваш Багров», а свидетелей не сыщешь. А Щепаньский даже слезу пустит — но исподтишка похихикает, как сумел надуть доверчивых русских… Другое дело — если оставить с ним боеспособный отряд. Тут Щепаньский покочевряжится, да заткнётся. И мы будем точно знать, что для Юрки Багрова сделано всё, что можно. Даже коли вдруг помер, то всё честно.

Суздальцев слушал товарища, но вполуха. Ничего нового Нефёдов не сказал, все главные мысли уже думаны-передуманы. Некоторые из них можно и продолжить. Идея с отрядом защитников капитана Багрова тоже обнаруживает свою уязвимость, когда вспомнишь: отряду-то предстоит действовать в мутантском тылу. Силы заведомо неравны. Так можно и не одного Багрова, а весь отряд потерять. И пан Щепаньски на обратном пути сделает удивлённое лицо: «Что? У вас был отряд? Не припомню!».

По лицу полковника также легко читалось: в нефёдовской речи Снегов узнаёт знакомые ходы мысли, а новых для себя — не находит. Сможет ли хоть Суздальцев помочь ему дельным советом? Ой, вряд ли. Ну разве что — на ходу посетит озарение.

— Алексей? — оказывается, Суздальцев отвлёкся, пропустил свою очередь, вот полковник Снегов к нему и обратился.

Что ж, приступим:

— Прежде всего стоит определиться с целями. Для чего нам следует воспользоваться приглашением профессора Щепаньски? Первая цель очевидна: жизнь капитана Багрова. Но она — не единственная. Вдумаемся: ранение Багрова в кои-то веки открывает нам новую возможность.