Выстрелы звучали со стороны Председательского дома. Видать, об отступлении Горан и не подумал. Забрался поглубже в осиное гнездо.

Сомнения в источнике выстрелов Багрова даже не посетили. Конечно, Бегич, кто же ещё? Мало того, что у него наверняка сохранился один из тех дурацких стволов, против мутантов неприменимых в принципе — из которых словенские близнецы давеча напрасно пытались завалить свою роковую свинью, — так ведь нынче именно у Горана наклёвывается подходящий мотив. Его брата укоротили. Должны же известия об этом хоть когда-нибудь и до Бегича дойти!

И если Горан Бегич впал-таки в своё праведное буйство, то по логике вещей, серьёзное противомутантское оружие ему и не потребуется. Горан будет мстить «стрелочникам». На первых порах пострадает Фабиан Шлик, за ним, возможно — остальные немцы. А что дальше — строго говоря, и неважно, поскольку к тому времени мутанты пристрелят самого Горана.

Точно, пристрелят. Не зря они уже и так со всех ног помчались к Председательскому дому, впервые за всё время освободив ранее строго охраняемый проход в частоколе. Ибо Дылда и Шнурок пробежали в числе самых первых — эх, часовые недоделанные!

Что же значит нынешняя стрельба для Багрова? То и значит, что даёт последний шанс легко выбраться. Сумеет ли он им правильно воспользоваться?

Правильно — это быстро. Ибо долго Бегичу не продержаться. Быстро — это не на карачках. Потому что Багров прикинул, как это долго — тащить свою ногу по земле волоком. Стало быть, уходить придётся в полный рост.

Прежде чем выйти из-за кустарника, капитан Багров нахлобучил на голову трофейную мутантскую балаклаву — единственный результат вчерашней попытки вырваться за ворота. Сойдёт ли он в этой маске за мутанта? Ой, вряд ли. Но лицо человеческое спрячет.

Да и страха своего не выдаст. Шутка ли — осталось пройти почти через всё селение. Если начнёшь попеременно краснеть, да бледнеть — непременно привлечёшь внимание. А в маске можно хоть позеленеть — ну и на здоровье.

Как Багров постановил, так и делал. Шёл как можно быстрее — правда, получалось медленно. Старался не привлекать внимания походкой — но больная нога с отчётливым звуком шаркала по булыжной тропе и в принципе не желала сгибаться. Пытался никому не попадаться на глаза — но встречал всё новых и новых мутантов.

Но вот странность. Завидев капитана в нелепой балаклаве, да ещё с его весьма неадекватной походкой, мутанты лишь стыдливо, с тревожной неловкостью отводили взоры. Нет, чтобы поинтересоваться, кто же мимо них идёт, свой или чужой.

Много позже капитан Суздальцев рассказал предысторию их опасливых взглядов. По-видимому, мутанты невольно принимали Багрова за Пердуна — хромого повелителя Березани. Если сей жестокий тиран напяливал на рожу балаклаву, всякий житель посёлка обязался его не узнавать, а проходить себе мимо, не мешая шефу хранить инкогнито.

Но в тот день, когда от его походки шарахались жители Березани, капитан Багров передумал многое, и никак не мог взять в толк, чем же вызвано такое их поведение. Может, они намеренно издеваются? Может, ещё пошалят, а тогда и повяжут? Может…

Но тут Березань благополучно закончилась и капитан вышел на луг. И где-то там впереди его ждало болото. Грязный водоём, с которым его ноге наверняка лучше не контактировать, но… Но что такое какая-то там грязь против мутантов и их приспешников, готовых оттяпать любому даже вполне здоровую ногу? Ей-богу, смешно.

В болотную воду он вступил бестрепетно. Здоровье — важная ценность, но только для живых. А болото нынче — дорога жизни. Жаль, прежде по здешнему болоту Багров никогда не ходил, а проехать в носилках — не считается. Зато капитана не обделила интуиция. Словно заговорённый, он поворачивал вместе с тропой, не заходил в непролазные топи.

Где-то на середине болота капитану встретился Фабиан Шлик. Санитар несколько раз повторил, что он «раскаялся», но что это слово для него значило, Багров так и не уяснил. Кажется, суть раскаяния Шлика в том и состояла, что парень боялся мести Горана Бегича.

Теперь же, посреди болота, Фабиан явно раскаивался уже и в том, что собрался форсировать сию водную преграду. Куда идти дальше, он не представлял, предпочитал вернуться.

— Что ж, возвращайтесь, — одобрил ход его мыслей капитан Багров. А сам пошёл дальше. И не ошибся: глубокое место, которое так напугало Шлика, осталось позади. Дальше вода не поднималась выше пояса.

А вскоре Багрова окликнули знакомые голоса. Мамедов, Погодин — вот так встреча! И главное — парни стояли на твёрдой суше. На противоположном берегу болота. Неужели дошёл?

Мамедов и Погодин помогли выбраться на берег, подставили плечи, вися на которых капитан и прибыл в лагерь, разбитый среди мутантского берёзового леса.

— Что же вы, Юрий Михайлович, рану-то не поберегли? — цокал языком Погодин, — али думали по болоту пройти, «аки посуху»?