По пути Братислав решился спросить у Щепаньски:

— Простите моё любопытство, но Панайотова — его за что ищут? Он в чём-то провинился?

— Панайотов? Нет! — рассмеялся пан. — Просто мы ему не доверяем. Ему, а также Милорадовичу, Чечичу, Костичу, — при последней фамилии пан Щепаньски скрипнул зубами, — стоило бы до конца нашей экспедиции посидеть взаперти. На всякий случай.

— Стесняюсь спросить, что за случай вы имеете в виду?

— Ожидаются важные события, — ответил пан Кшиштоф уклончиво, — и лишние глаза некстати.

Что ж, понятно. Болгарин, сербы и македонец — южные славяне, народы заведомо ненадёжные. Их и в экспедицию-то включили в основном для отвода глаз. Но в главные — разведывательные — задачи экспедиции никто их посвящать не собирался. Вот и третьего дня на пир у Дыры их не пригласили, а там ведь много секретов звучало.

Но вот пришли. У дверей стоял чем-то безмерно расстроенный мутант Глиста. Ни слова ни говоря, он посторонился. Нет, чтобы завести своё привычное «доложу госпоже» или что-то в этом роде.

Войдя в покои Дыры, Хомак не сразу догадался, где же госпожа. Только голос из угла: «Привели?» — заставил его повернуть голову.

Пани Дыра возлежала на расстеленной в уголке медвежьей шкуре. Под ней — и на шкуре, и рядом, на дощатом полу — расползалось широкое кровавое пятно. Судя по всему, мерзкая бабища была обнажена, прикрывал её — единственный предмет одежды: камуфляжная куртка с вышивкой по вороту. Скажем так, очень знакомая Хомаку камуфляжная куртка.

Дыра попыталась отворить глубоко запавшие глаза. Не получилось. Тогда она с горестным стоном покрепче запахнулась в куртку. Лужа крови на полу от этого движения немного раздалась вширь.

— Кто её так? — вполголоса произнёс Братислав.

— Будто сам не знаешь, — ожесточённо скрипнул зубами Щепаньски.

— Я — правда, ничего не помню… — слабый лепет вместо решительных возражений, но что делать, если память не возвращается.

Значит, Дыра здесь лежит с того самого пира? А Хомак ещё удивлялся, отчего она его больше не ищет. Надеялся, что разочаровал глупую бабу.

Дыра с усилием распахнула глаза. Её взгляд сфокусировался на Братиславе и внезапно потеплел, на устах пробежала нежная улыбка.

— Это было… незабываемо! — прочувствованно выдохнула Дыра.

— Что незабываемо? — на ум приходили только глупые вопросы, но Хомаку хотелось конкретики. Что, что именно он сделал?

— Всё, что было, — Дыра ещё сильнее расплылась в улыбке, — но как же это было больно! — тут же пожаловалась она. Что за разговор загадками?

— Она умирает, — заметил Хомак, — кажется, потеряла слишком много крови. Вот и болтает что-то не в себе…

— Хоть теперь не паясничай! — сурово оборвал его пан Кшиштоф.