— Нельзя быть не полностью белым, — заявил Нейшен. — Есть в тебе хоть капля чёрной крови — всё, считай, ты ниггер. Вот, допустим, нагадил кто-то в сугроб — и всё, снег уже испорчен. И плевать, насколько белым он был изначально. Топить его и пить талую воду уже ведь не станешь.

— Известно, кто это сделал? — спросил Сесиль. — Зацепки там какие-нибудь?

— Нет.

— Да чего тут думать, явно ниггер какой-нибудь! — это опять Нейшен. — А была бы она белая, ему бы ещё больше зашло. И попомните мои слова: так и будет, если не изловите этого сучонка. Ниггер ведь завсегда белую предпочтёт, если уж представится ему такая возможность. Чёрт возьми, да будь ты сам ниггером, разве не сделал бы так же? Белая женщина — это ведь для них первое дело.

— Довольно, — сказал папа.

— Говорю тебе, констебль, так и будет. Сейчас-то пока ничего, только черномазые, но белая женщина рано или поздно попадёт под раздачу.

— Что-то не пойму, — сказал папа. — По-твоему выходит, когда цветной убивает цветного, то всё в порядке…

— Точно.

— …и тебе всё равно, делается ли с этим хоть что-нибудь, а сейчас ты мне доказываешь, что надо поймать убийцу, потому что может пострадать какая-нибудь белая. Это как понимать?

— Да что ниггеры, невелика ведь потеря!

— А что, если убийца из белых?

— Так и тогда потеря невелика, — ответил мистер Нейшен. — Только это окажется черномазый. Попомните мои слова. И все эти убийства одними черномазыми не ограничатся.

— Я слышал, у тебя есть подозреваемый, — сказал Сесиль.

— Да не то чтобы подозреваемый, — отмахнулся папа.

— Какой-то чернокожий парень, насколько я слышал, — сказал Сесиль.

— Так я и знал! — воскликнул Нейшен. — Какой-то проклятый ниггер!

— Задержал там одного для допроса, и всё тут.

— Где он? — полюбопытствовал Нейшен.

— Знаете что, — сказал папа. — Пойду-ка я возьму себе кусок пирога.

Крыльцо скрипнуло, открылась дверная ширма, и мы услышали, как ботинки затопали в дом.