— Я думаю, ты знаешь, — сказал Ром, бросив на нее такой взгляд, что она застыла как вкопанная. — Я думаю, ты, блядь, знаешь.

— Неважно, — сказала она и тряхнула волосами. Она повернулась на каблуке своего босоножка с ремешками и направилась к столу.

— Она вся взвинчена. Что ты сделал? — спросил Александр со смешком. Он говорил так, словно восхищался ею, и это меня раздражало.

Я пожала плечами и воспользовалась этим как возможностью отойти от него. Мы прошли вместе, но не касаясь друг друга, к центру зала. Он занял свое место во главе самого большого стола и жестом указал мне на стул рядом с собой.

Виктория уже была по другую сторону от него и наблюдала за мной, как ястреб, пока я садилась.

— Ты другая, — сказала она обвиняющим тоном. — Мне это не нравится.

— Я была в коме, — ответила я. — Я уверена, что из-за того, что мой мозг был расшатан, кое-что выбилось из колеи. Не волнуйся. Я скоро снова стану твоей стервозной подружкой.

Наши глаза встретились, и мы обе знали, что это неправда. Я никогда больше не буду ее подручной. Я была не из тех девушек, которые будут второстепенными в чем-либо.

Ром плюхнулся на стул рядом со мной и сказал:

— Хватит девчачьих драк, если только вы не собираетесь снять свой верх.

— Теперь я бы заплатил, чтобы посмотреть, — ухмыльнулся Александр. — Кто-нибудь хочет быстро заработать тысячу баксов? Я нанесу масло.

— Я, — хихикнула одна из маленьких прислужниц Виктории и заерзала на своем сиденье чуть подальше от нас. — Я бы с удовольствием.

Его взгляд метнулся ко мне, и у него хватило здравого смысла покраснеть на щеках. Он попался не потому, что ему было небезразлично, что я думаю, а потому, что я чувствовала: ему нравилось думать, что ему все сходит с рук прямо у меня на глазах.

Мне стало интересно, что же на самом деле произошло в ту ночь, когда произошла авария. Из-за чего на самом деле у нас была ссора?

Меня спас обслуживающий персонал, который эффектно вошел в обеденный зал, каждый из них толкал серебряную тележку, доверху уставленную красивыми блюдами с едой и бутылкой безалкогольного вина.

Мне захотелось чего-нибудь покрепче и еще одну сигарету.

— Наконец-то, я думал, нам придется сидеть здесь часами и вести неловкую светскую беседу, — сказал Ром, наклоняясь ко мне. Он помолчал и добавил: — От тебя пахнет дымом. Ты что, курила?

— Нет, может быть. А что? — спросила я и повернулась, чтобы посмотреть на него. У меня сразу же возникло мучительное ощущение, будто я смотрю на мертвеца.

Чувство утраты, которое я испытывала по отношению к нему, было осязаемым до такой степени, что я чувствовала вкус соленых слез, которые выплакала над его гробом.

Но он был здесь, передо мной, и, казалось бы, не то, кого я любила настолько глубоко, чтобы разрушить ее свой из-за его кончины. Почему мне казалось иначе? Было ли это предчувствием?