‒ Значит, проведите туда экипаж, заправьте полный бак, и ожидайте особо ценный груз, ‒ слово «груз» Руденко произнес с нажимом, намекая Владимирову на то, что тот не человек. Слова «особо ценный» нивелировали эффект, однако, это все равно показалось президенту обидным.

В ангаре стоял гул из многочисленных голосов. Яркие лампы ночного освещения гудели под потолком, освещая ящики с боеприпасами, на которых сидели бойцы.

‒ Как скажете, ‒ отозвался дневальный в рацию. ‒ Еще приказания будут?

‒ Никак нет, ‒ ответил Руденко.

Дневальный поставил рацию на тумбу, а затем пронзительно свистнул, крикнув:

‒ Э! Танкисты! Идите к вашей машине! Ща будем вас заправлять, поедите!

Не без энтузиазма танкисты вскочили с ящиков, и живо засеменили к выходу. База эта им очень не нравилась, от чего их не пришлось долго упрашивать. Обстановка тут казалась им тревожной, и было невозможно смотреть по сторонам, оставаясь при этом спокойным. Причем, непонятно было, откуда придут неприятности ‒ от людей, или от зараженных.

Как только танк заправили, члены экипажа заняли свои места. Переведя в состояние «вкл» все нужные тумблеры, механик-водитель услышал нарастающий свист турбины, став наблюдать за приборами. Лишь после того, как двигатель набрал достаточное количество воздуха, водитель нажал на кнопку «пуск». Двигатель взревел, машина дрогнула, и наводчик, прислонив руку к приборной панели, ощутил ладонью легкую вибрацию.

‒ Что ты делаешь? ‒ удивленно спросил командир танка.

‒ У меня такое ощущение, что машина беспокоится, ‒ наводчик был очень суеверным, и проговорил это с искренней тревогой.

Командир танка хрипло усмехнулся, повернувшись к механику-водителю.

‒ Ты движок проверял? ‒ спросил командир.

‒ Ясен хрен. Четко все.

‒ Все техосмотры провел? ‒ уточнил командир, хмуро взглянув на подчиненного. Казалось ему, будто что-то не так.

‒ Ну, нет, не все, ‒ стал оправдываться механик-водитель, почувствовав давление со стороны командира, и стараясь не смотреть ему в глаза. ‒ Но танк стоял на ремонте, тут, на этой базе. Ремонтировало его местное дарование из гражданских механиков, пока мы арматы на полигоне обкатывали. Но пацан свое дело знает. Ему лично президент доверился. Когда он возвращал машину мне, то сказал, что все нормально.

‒ Какой же ты идиот, Лавренчук! Это же твой танк! ‒ покачал головой командир. ‒ А если дарование это тут дел наворотило?

‒ Да все нормально! Не глохнем же! Видите! ‒ механик-водитель два раза нажал на акселератор, добавив оборотов двигателю, и тот взревел еще суровее, в такт движениям ступни. ‒ Нормально работает!

Танк стоял перед воротами. Вспыхнули ходовые прожектора на борту, и два луча осветили пространство впереди. Из темноты в свет осторожно выходили зараженные, подобно демонам, пересекавшим границу добра и зла. Они покачивались, бессмысленными взглядами окидывая периметр защиты. Пулеметчики тяжело потянули шнуры затворов, наведя оружие на цели, но мертвецы пока не решались нападать.

‒ Не стреляйте, пока не попрут! ‒ скомандовал пулеметчикам голос из нагрудных раций. ‒ Боезапас не бесконечный! Если стоят ‒ пусть себе стоят.

‒ Есть, ‒ хором отозвались те, держась за ручки пулеметов вспотевшими от страха ладонями, и чувствуя, как холодеет спина.