‒ Оружие наизготовку! ‒ раздалась команда в рации. ‒ Дослать патрон в патронник! Сначала дать предупредительный, затем убить!
«Больные, что ли?! Да как же так?!» ‒ пронеслось в голове Барыгина. От вида старушки в сердце неприятно заныло, а руки пробрала мелкая дрожь. Взяв себя под контроль, Барыгин унял тремор, но холодный пот остановить не удалось. Солдат дернул затвор, и с щелчком дослал патрон в патронник, но автомат пока не вскинул. Барыгин ошарашенно глядел на пожилую женщину, и затем обменялся с Леоновым, стоявшим у соседней бойницы, обеспокоенным взглядом. На бойцах были противогазы, скрывавшие лица, но без дураков было понятно, что все переживали. Атмосфера была крайне напряжённая. Автоматы никто так и не вскинул.
‒ Ну вот! Есть же совесть! ‒ сказала бабушка. ‒ Откройте, мальчики! Выпустите людей! Мы же не бараны на убой! Мы живем в свободной стране, налоги платим…
Крики старушки превратились в невнятное бормотание, которое неожиданно перекричал вопль, раздавшийся в рации:
‒ Сука! Немедленно вскинули автоматы, и открыли предупредительный огонь! Вы что, хотите под трибунал?! Хотите, чтобы ваши семьи стали жертвами инфекции?! Вам отдан приказ! Выполнять! Отогнать людей от стены!
Угроза сработала. С сомнением, но солдаты вскинули оружие, сняв его с предохранителей, и хором выстрелили в небо. Барыгин тоже поднял ствол вверх, и тоже нажал на спуск, заставив автомат с грохотом выпустить пулю. Эхом по улицам пронеслись громыхнувшие выстрелы, а от ствола к небу устремилось прозрачное лёгкое облачко. Старушка дрогнула, но всё же, смело, не отводя взгляда, продолжала смотреть на солдат. Толпа неожиданно стихла, громкоговоритель так же заглох, все будто застыло. Ноздри заполнил запах ружейного пороха.
‒ Отойти от стены! ‒ дрожащим голосом крикнул Барыгин, нацелившись на старушку. ‒ Немедленно вернитесь в толпу! Все ‒ разворачивайтесь, и идите домой! Иначе мы будем вынуждены открыть огонь!
«Пожалуйста!» ‒ хотел добавить Барыгин, но с трудом сдержал себя, чтобы не терять авторитета и внушительности в глазах людей. Боец был на грани срыва. Сердце колотилось, как отбойный молоток, пульс зашкаливал, отдавая в висках стуком, но на службе Барыгина хорошо научили себя контролировать.
‒ Я блокаду Ленинграда прошла, сынок! Я видела смерть, и теряла на войне близких! Что тут смерть, ‒ старушка указала на стену, ‒ что там смерть, ‒ она махнула рукой назад. ‒ Съедят нас там! Так какая разница, где помирать?! Ты меня не пугай своей пукалкой, пуганая! Быстро откройте двери!
«В каком смысле съедят?» ‒ удивился Барыгин, поразившись отваге старушки. В глубине души она его даже восхитила.
‒ Да ты рехнулась! ‒ крикнул кто-то из толпы. ‒ Иди назад! Пошли домой! Не выпустят нас!
‒ Нет! ‒ на глазах старушки проступили слёзы. Она повернулась к толпе. ‒ Мы рождены свободными людьми, ‒ всхлипнула она, ‒ равными друг перед другом! Нас не должны держать тут, и пасти, как скот! Понимаете?! Военные должны служить и защищать, а не пресмыкаться перед богатеями, и убивать невинных! Там людоеды в городе! Там ненормальные в городе! Там ненормальные! Вот по ним надо стрелять!
‒ Вас никто не собирается убивать, ‒ крикнули из толпы. ‒ Если вы не будете нарушать правил!
‒ Она права! ‒ из толпы шагнул крепкий мужчина в сером камуфляже. ‒ Меня чуть знакомый, вернувшийся из патруля, не сожрал! Он на проспекте Шурыгина с пацанами задержал дебила, так тот его за плечо укусил! Потом сам психованный стал, и пришел с проломленной башкой! Уходить из города надо, но не так тупо! Не нужно под пули лезть!
‒ Нет! ‒ топнула ногой старушка. ‒ Нет, и нет! ‒ она повернулась к стене, стиснув кулаки. ‒ Это мой город! Я в нём родилась! И если я не могу выехать по этой дороге, как и въехать, то лучше вообще не жить! Немедленно откройте!
Сначала она сделала неуверенный шаг вперед, и бойцы тут же лязгнули автоматами. Нацелились те, кто мешкал. Старушка смогла преодолеть заполняющий ее душу холодный ужас, и смело зашагала вперед.
‒ Остановитесь! Хватит! Или я… ‒ продолжил Барыгин.
‒ Огонь! Открыть огонь, сука! Или мы сейчас вас самих расстреляем! ‒ снова стала надрываться рация голосом командира.
Барыгину впервые приходилось стрелять по человеку. Он онемел от страха, видя в разрезе мушки центр массы пожилой женщины, и через силу заставил себя надавить на спуск. Ряд автоматных очередей разорвал устоявшуюся тишину, автомат дернулся, больно ударив в плечо, и старушку моментально сбило с ног врезавшимися в ее торс пулями. Она вскрикнула, повалившись на спину, и под ней стала быстро расползаться лужица крови.
Одна из пуль попала в голову, поразив мозг, и подарив старушке безболезненную смерть. Пуля прошла навылет.