– Каким образом? – Женщина поставила сумку на пол и тяжело опустилась на кровать рядом с девушкой.

– Я читала ей книгу, и вдруг она начала кричать.

– А что вы ей читали?

Люси задумалась, вспоминая:

– «Красную Шапочку».

– Еще одна волшебная сказка, – мрачно улыбнулась Мэттьюз.

– Я просто читала ей. И я думала, что сказки – это безопасно.

Психиатр расстегнула пальто и устроилась поудобнее.

– Все волшебные сказки построены на внутренних страхах: боязнь потерять близкого, боязнь темноты, боязнь зла, боязнь потеряться в лесу, – начала объяснять она. – Многие дети, пережившие психологическую травму, ассоциируют себя с действующими лицами сказки. Вполне возможно, что Элис увидела себя в этой сказке про Красную Шапочку, которую вы ей читали.

– Но почему крики?

– Пока я в этом не уверена. Просто разные дети по-разному видят себя или свою жизнь в сказках. Взгляните на некоторые рисунки, которые нарисовала Элис, и вы увидите на них детей в лесах, как будто сошедших со страниц этих сказок.

Люси задумалась над этим ответом. Она ведь уже увидела в одном из рисунков параллель со сказкой про Гензеля и Гретель, которую сама же и прочитала Элис.

– А что по поводу того рисунка с красным треугольником? – спросила вдруг она.

– Какого рисунка? – пожала плечами психиатр.

– Ну, того, с красным треугольником и черным животным внутри него.

– Ах да, теперь я вспомнила! Что же, если принимать во внимание ее реакцию на сказку о Красной Шапочке, этим животным вполне может быть волк.

– Она ведь видела убийц своего отца, как вы думаете? – спросила Люси, выпрямившись.

– Возможно, – кивнула Мэттьюз, соглашаясь. – Но в настоящий момент она будет помнить только символ этого деяния, а не конкретных людей, которые его совершили.

– И этим символом может быть волк? – догадалась девушка.

– Именно волк, – еще раз кивнула врач, вставая и застегивая пальто.